Как же это объяснить? Неужели святые наврали Парланчине, передавшей нам через Аурелио их послание? Или Парланчина не так их поняла? А может, под видом Парланчины скрывался бес?
Нет, и еще раз нет! Действительно, боги и святые не вмешиваются. Кто же тогда влез в это дело? Советую вспомнить мое учение, истинность которого эмпирически подтвердилась прошлой ночью. Как я не раз говорил, сей мир порочен, потому что Бог, сотворивший его, – само зло, или, другими словами, на самом деле Господь – это дьявол. Я многажды четко объяснил, что Бог, сотворивший дух, – не тот Бог, который создал материю. Из чего следует, что священники, расположившиеся за стеной, – невольные пособники сатаны, поскольку верят, что идут за Создателем Духа, тогда как в действительности они следуют за Творцом Мира, ниспославшим множество дурных указаний и вредных предписаний. Он поселил в их душах зло, сказав, что оно есть добро. Там, где всходило сострадание, сатана посеял жестокость. Где были праздничное веселье и радостное соитие, он сеял уныние, порицание и фригидность, поскольку желал опорочить любовь и запятнать радость. Он одел своих священников в черное, ибо черный – цвет траура, а души их запеленал каменным саваном, чтобы лед фанатизма выжег свет благоразумия и счастливую мудрость домысла. И тем самым он заменил скромность размышления железной клеткой определенности.
Все объясняется просто, друзья мои. Святые не захотели сражаться, ведь Создатель Духа не воюет, он выказывает свою Любовь, а не Силу. Но Творец Мира не отказался от войны, и после дьявольского обряда мы лишились кошек.
И прежде я говорил вам, что Духовный Создатель счел за благо начать в нас новое творение, а потому не следует падать духом. Мы не можем потерять наш Новый Мир сейчас, когда все только начинается, а потому должны смело идти дальше и верить, что все утраты будут восполнены нашим мужеством и предприимчивостью. Вы же знаете, наши кошки – не просто звери из плоти и крови. Их создали из небесной материи, а это вам не мешанина крови и костей – нет, это зримый сгусток бесплотного и неземного. Этим объясняется их любовь к шоколаду и сластям, и вот почему им не требовалось другой еды. Они, незваные, непостижимо появились среди нас, а теперь ушли, но это не повергнет нас в уныние и не испугает. Deo Gratias. Dominus Vobiscum. Аминь.
Хекторо подъехал на лошади к парящему отцу Гарсиа и вплотную сунулся физиономией:
– Слушай, приятель, Создатель Духа сможет, наверное, и террасы починить, а то англичане растаскивают с них камни на баррикады да еще собирают наш урожай и сами его жрут.
Отца Гарсиа так ошарашило это сообщение, что отрешенное ясновидение внезапно прервалось, и он грохнулся на землю, больно подвернув лодыжку.
– Сколько раз тебе говорить – не делай так, когда я парю, – попенял он. – Когда-нибудь это плохо кончится, и я разобьюсь.
Хекторо сказал правду. Голодные крестоносцы растаскивали урожай гречихи, бобов и картофеля. Генерал Фуэрте глядел со стены в бинокль и информировал о происходящем. Скоро и другие захотели увидеть своими глазами, как разрушаются андены, что ступенями поднимались по склонам и удерживали на себе плодоносный слой ила, притащенный туда при раскопках города. Бинокль передавали из рук в руки, и возмущение жителей возросло, когда выяснилось, что крестоносцы не только забирают урожай, но и сбрасывают вниз камни террас для постройки временных укреплений.
Пришел охотник Педро с винтовкой, и толпа наблюдателей оживленно загомонила. Педро всегда охотился с древним мушкетом, обмотанным проволокой, и пули к нему охотник отливал сам в таком же старинном шаблоне. Но на этот раз он держал в руке винтовку Серхио «Ли-Энфилд», ту самую, которую однажды Федерико стащил у отца, когда убежал из дома, чтобы мстить военным. Об этой винтовке ходили легенды: из нее Федерико убивал горных рейнджеров, рыскавших по сьерре в поисках партизан; говорили, из нее невозможно промахнуться, потому что стрелка направляет дух Федерико. Дальность стрельбы у нее больше, чем у современного оружия, длинный ствол обеспечивал точность боя, а утяжеленные пули не только пробивали тело, но и дробили кости. Оставалась всего одна коробка патронов, и Педро решил с толком истратить каждый. Он улегся на стене, поднял прицельную рамку и подрегулировал ее колесиком с насечкой. Выцелил крепкого человека, который не двигался, а руководил переброской камней. Все затихли, ожидая грохота выстрела. С учетом особенностей характера винтовки Педро сместил прицел чуть правее и выстрелил.
Генерал Фуэрте потом уверял, что видел в бинокль, как пуля виляла, делала горки, ныряла и скрылась в центре спины того человека. В толпе же видели, как крохотная фигурка вдалеке всплеснула руками, крутанулась на месте и, не закончив оборота, упала ничком. Видели, что остальные крестоносцы опрометью бросились искать, где бы укрыться, переползая из одного неподходящего места в другое. Ликующе потрясая стиснутыми кулаками, жители Кочадебахо де лос Гатос кричали:
– Молодец, Педро! Да здравствует Педро!
Впредь крестоносцы обирали андены только по ночам при свете луны и звезд, а днем прятались за возведенными стенами да иногда уводили доверчивые безнадзорные стада овец и коз, что паслись в долинах и ложбинах по соседству. Однажды ночью под предводительством монсеньора Рехина Анкиляра крестоносцы пробрались к карте мира, что с такой дотошностью создавали Дионисио Виво и учитель Луис, и лопатами срыли те части, где не исповедовалась католическая вера. Карта превратилась в неглубокую стоялую лужу; там, где раньше лежали целые континенты, остались поросшие цветами земляные заплатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130