Настоящее чудище.
– Я не могу дать согласия на его удаление.
– Господи боже мой! Почему?
– Если у него есть нервные волокна и мозговое вещество, он может обладать сознанием, и убрать его – значит, убить.
Заявление шокировало доктора Тапабалазо и позабавило.
– Дорогой кардинал, я очень сильно сомневаюсь, что у него есть сознание. Но если и так, мы же убиваем и едим животных, а уж они-то все понимают и чувствуют.
– Мы говорим о человеческом существе, доктор. То, что вы предлагаете, – по сути, аборт, а значит, убийство. Лучше бы вы дали мне умереть естественной смертью. С ним внутри.
– Но оно же не сформировалось! У него не может быть сознания! Кроме того, разве я не сказал, что оно уже умирает? Больше того, само по себе оно совершенно нежизнеспособно. Если я разорву пуповину, оно не выживет. Если у него есть сердце, оно не будет биться. Это не человеческое существо, а отвратительный паразит, который убьет вас, если я его не трону. Я никак не могу согласиться его там оставить.
– А вдруг у него есть душа? Как вы можете знать, доктор? Дело-то в душе, а не в том, как мозги устроены. Раз его жизнь зависит от меня, пусть так и будет, это Божья воля. Я не дам согласия ни на аборт, ни на эвтаназию, это против веры.
Доктор Тапабалазо сморщился и нетерпеливо засопел.
– Во-первых, прежде за вами что-то не замечалось такой нелепой крайней набожности. Во-вторых, нравственно это или нет – решать мне, вашему врачу, а не вам. В-третьих, Иисус Христос отдал себя на распятие, прекрасно сознавая, что произойдет, а значит, совершил самоубийство, что тоже противоречит вере. Как видите, мой дорогой кардинал, сам Господь порой готов делать исключения в принципиальных вопросах. Добавлю, что если вы не позволите вас прооперировать, значит, сознательно совершите самое заурядное самоубийство.
Бледный кардинал Гусман не ответил, губы его беззвучно шевелились – может быть, молился. Потом тихо произнес:
– Я уже больше ничего не понимаю, – и из уголков глаз скатились по щекам две слезинки.
Доктор взял пациента за руку, сильно жалея, что вообще рассказал ему о недуге; наверное, стоило быть с ним помягче. «Даже к кардиналам следует относиться добрее», – подумал он и произнес:
– Обещаю вам: после того, как я его удалю, сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить ему жизнь.
С губ кардинала слетел покорный вздох глубокого отчаяния:
– Богом вас заклинаю, доктор. Я всего лишь пытаюсь хоть раз в жизни поступить, как нужно.
40, в которой монсеньор сталкивается с некоторыми затруднениями
Растянувшаяся на извилистой дороге нескладная колонна крестового похода медленно тащилась по департаменту Сезар. Чаще всего крестоносцы шли неорганизованной толпой, напоминавшей бесцельный библейский исход, и многие священники заново поняли, как же это вышло, что сыны Израилевы сорок лет топтались на крохотном клочке земли, разделявшем Египет и Ханаан, хотя все путешествие должно было занять максимум несколько недель.
Дело совсем не в том, что Моисей не разбирался в карте или не умел ориентироваться по мерцающим звездам. И не в том, что Господь оплошал и забыл ниспослать этому доблестному патриарху путепроходное вдохновение, свойственное пророку. Причина не в том, что не наметили, а может, вообще не знали пункта назначения. И не в том, что еще не изобрели колесо и люди заменили собой вьючных животных. Непреходящее, ошеломляющее изумление от того, как Красное море поглотило египетское войско, тоже не было препоной. И не в том дело, что двенадцать племен тратили невероятное количество времени на почитание Золотого Тельца или жарко спорили, не вернуться ли к фараону, поскольку есть, кроме манны небесной, нечего, а от нее уже воротит. Все просто: любая попытка перебросить толпу народа на определенное расстояние и при этом обеспечить его провизией всегда сопровождается большими осложнениями.
Едва крестоносцы тронулись в путь из парка Инкарама, стало ясно – двигаться придется со скоростью самого медленного ходока, иначе поход развалится на бесчисленные группки отставших, еще плетущихся и уже добравшихся до места. В экспедиции имелось три старых, непредсказуемых грузовика, на которых везли лагерное снаряжение и всю провизию. Вначале монсеньор Анкиляр высылал их вперед к заранее установленному месту, где предполагалось встать лагерем на ночь. Но водители вечно сомневались – доехали они или еще нет, а потому обычно крутили баранку, пока не добирались до какого-нибудь подходящего на вид местечка, которое, по их расчетам, находилось в пределах дневного перехода от точки отправления. Шоферы в своих оценках неизменно были оптимистичны и с наступлением ночи катили обратно навстречу крестоносцам, которых трясло от ярости, поскольку, добравшись до места, они не находили ни пищи, ни укрытия. В один прекрасный день монсеньор Рехин Анкиляр взглянул на карту и понял, что не имеет ни малейшего представления, где находится; так совпало, что далеко впереди водители грузовиков тоже осознали, что заблудились, и единодушно решили рулить дальше, пока не найдут, кому загнать машины и снаряжение. Вот почему в Сезаре существует передвижной цирк, владеющий множеством палаток с крестами и тремя старыми грузовиками, которые до сих пор числятся как церковное имущество, и за них по-прежнему исправно платится ежегодный дорожный налог – его перечисляет клерк-очкарик, навеки затерявшийся в лабиринтах византийской бюрократии.
«Господь управит», – решили священники, и, разумеется, Он управил посредством крестьян, которые обнаруживали, что кто-то обтряс фрукты с деревьев, украл свиней, позаимствовал на неограниченный срок лошадей и мулов, чудодейственно снял за ночь весь урожай кукурузы, а тракторы угнал и бросил там, где по великодушному решению Господа у них кончилось горючее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130