Однажды, когда симфония закончилась, он, очнувшись от дремы, увидел, что перед ним сидят Обманщики, терпеливо дожидающиеся его пробуждения.
– Знаешь, она права, – сказал один, с червивым глазом. – Это как в постели.
– Первоначально симфония называлась «Эротическая», – сообщил другой, чей извилистый язык все время свешивался и беззаботно болтался в морщинистых складках между ног.
– В ней изображен половой акт, – заявил третий, всегда напускавший на себя профессорский вид, и длинным костлявым пальцем выковырнул собственный глаз, поднял его над головой и посмотрел, что творится сзади. – Потому-то мы ее и не выносим.
Его преосвященство вскочил и снова опустил иглу проигрывателя на пластинку. При первых аккордах бесы затараторили, прикрыли уши и с визгом унеслись сквозь стены, сердито прячась в дальних уголках дворца.
Его преосвященство устроился послушать симфонию, но стал добычей собственной внушаемости. Он нахмурился, постигая, как нецеломудренна эта музыка. В испуге позвонил дворцовому библиотекарю и попросил принести партитуру, если удастся отыскать ее на полках давно заброшенного музыкального отдела.
Запыхавшийся от подъема по лестнице библиотекарь доставил пожелтевшее, в пятнах издание Генри Литолффа, за долгие годы никем ни разу не открытое. Его преосвященство сел и пролистал партитуру. Поначалу он просто изумился, что кто-то вообще может писать симфонии. Там столько всего, композитору, наверное, нужно услышать каждый фрагмент в воображении, приладить его там и тут, чтобы воздействовать на мысли и чувства, совладать со звучанием, держа в голове предел диапазона разных инструментов. Симфония – потрясающее достижение, одно это убеждает, что в голове человека эхом звучал Глас Божий.
Кардинал вернул пластинку к началу и попробовал следить за музыкой по партитуре. Оказалось, это непросто, хотя в детстве он немного учился играть на пианино; на третьей странице кардинал сбился. Он вздохнул и вдруг заметил две части в басовом ключе, помеченные – «fagotti». He «гомосексуалист» ли это на американском жаргоне? Но не мог же Бетховен писать музыку для гомосексуалистов? Кардинал снова позвонил в библиотеку и выяснил, что «fagotti» – это фаготы. Он снова поставил пластинку с начала и следовал за музыкой, водя пальцем по партитуре.
Так. Начальное «форте» очень походит на внезапное возбуждение, какое испытываешь, заметив красивую чувственную женщину; потом «пиано» – как романтическая грусть: думаешь о незнакомке и представляешь, что сказал бы, если б только удалось подстроить нечаянную встречу. Яростные тройные аккорды, совсем как движения бедер – неужто ее уже совратили? – и быстрое скольжение скрипок – ну точно как дразнящие, легкие прикосновения тонких пальчиков, щекочущих тебя в промежности. И снова яростные аккорды – движения бедер, а может, это тесные объятия, когда с благодарным облегчением понимаешь, как вас влечет друг к другу.
Кардинал взмок. Горестный гобой в начале второй части несомненно изображает расслабленность и угнетенность после соития: ты разочарован оттого, что мир, вопреки ожиданиям, не перевернулся. На такте, помеченном «мажор», возникает живость – ага, силы возвращаются. Звучные аккорды – ты возбужден и вновь готов войти в нее… нет, эрекция исчезла, наверное, ты поторопился… теряешь уверенность – часть, помеченная «минор». Но вот музыка опять оживляется… от скрипок мурашки бегут по ногам… женщина сладострастно тебе. улыбается и мучительно дразнит изысканной любовной игрой… и вот она уже под тобой, гладит мошонку, и ты внезапно кончаешь… Вновь «пиано» – члену так остро после оргазма, ты недвижим в ее объятиях и боишься ее покинуть… «Ах!» – резкое «сфорцандо» – задохнувшись, ты вышел из нее, – и затем безмолвное изнеможение в сладком забытьи сна.
Кардинал поднялся перевернуть пластинку и запутался в собственных ногах; в голове кружил вихрь мыслей, поднятый непристойностью симфонии. Трясущимися руками кардинал поставил иголку на начало скерцо третьей части и снова сел. Он больше не следил за музыкой по партитуре, поскольку заранее знал, что будет. Радостное пробуждение утром в постели с новой женщиной, и вот крещендо – момент, когда тепло ее тела вновь наделяет тебя требовательной эрекцией. Ты затеваешь с ней шутливую возню, мягко бьешь подушкой по голове, прижимаешь к матрасу, покрываешь поцелуями ее лицо, шею и прижимаешься к мягкому холмику на лобке… Щекочешь и покусываешь… Безмолвная похотливая ласка… Тонкие пальцы путешествуют по твоему телу.
Начинается четвертая часть, струны звучат «пиццикато» – какое-то озорство, что она затеяла? Звучание вдруг нарастает: это она изогнулась и восхитительно пленила член, теперь он в ней, они слились, дыхание прерывисто, движения все быстрее… сильная доля в каждом такте – к ней… и пауза, к ней… и подождать… Как узнаваемо, кардинал так делал, чтобы не достичь пика раньше времени. Победно звучат духовые инструменты – готов извергнуться! – и стихают. Что случилось? Рано кончил? Нет, едва сумел сдержаться, ведь она еще не готова. Снова легкими толчками погружается в нее. О господи, там внутри головку будто покусывают! Крещендо – спад, крещендо – спад… он больше не может сдерживаться! Кардинал съехал на край стула, переживая эту драму; начинается «престо», и мощь страстных толчков подбрасывает ее, она вцепляется в подушку… он входит так глубоко, что, кажется, весь исчезает в ней… кровать скользит по паркету… они содрогаются от рыданий и оглушительного счастья… Симфония окончена.
Его преосвященство вскочил и потряс в воздухе кулаками, как почитатель матадора, только что видевший победу своего любимца над великолепным быком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130