У Балкис тоскливо заныло сердце от знакомых звуков. Вновь и вновь звучали фанфары, все ближе и ближе, и вот наконец к паломникам подскакали двое всадников, впереди которых ехали глашатаи, а позади — фанфарщики. Всадники принялись расталкивать паломников, а глашатаи кричали:
— Дорогу! Дорогу императору! Расступитесь! Едет пресвитер Иоанн!
Глава 29
Потом фанфары запели вновь, а когда они отзвучали, опять закричали глашатаи.
Паломники взволнованно загомонили и стали поспешно уводить лошадей и мулов к обочинам.
— Зачем едет император? — спросил один.
— Возвращается из поездки по провинциям! — откликнулся другой.
Скорее всего слухи дошли сюда от тех маракандцев, что странствовали на юг. Наверное, эти люди знали какие-то более или менее достоверные новости, но Балкис догадывалась, зачем пресвитеру Иоанну понадобилось навестить дальние провинции. Она постаралась встать как можно дальше от дороги и низко опустила голову.
— Балкис! Балкис! — Антоний устремился к ней, схватил её за руку. — Ты только представь себе — император! Разве ты не хочешь своими глазами увидеть пресвитера Иоанна?
— О, хочу, конечно! — заверила его девушка. Вот только она не хотела, чтобы пресвитер Иоанн увидел её.
Но вот появилась процессия. Балкис стояла потупившись и подглядывала из-под края капюшона. С великим изумлением она поняла, какое это великолепное зрелище — выезд императора, когда смотришь на него со стороны.
Первым проскакал всадник с шестифутовым деревянным крестом, притороченным к седлу.
— Деревянный крест? — вытаращил глаза Антоний. — Почему же у императора крест не серебряный, не золотой, почему он не украшен драгоценными каменьями?
— Деревянный крест — напоминание о муках Господа Нашего, юноша, — ответила Антонию Сикта. — О Его страданиях мы слыхали даже у себя в Кашмире. Если уж Спасителю был уготован деревянный крест, то зачем пресвитеру Иоанну другой?
— Его имя означает «Иоанн-священник», — напомнила другу Балкис.
— Да, но… Я никак не ожидал, что он скромен, будто простой монах.
— Я бы не назвала такую процессию скромной, — возразила девушка.
Затем последовали придворные, несущие одну-единственную золотую вазу.
— Ну, хотя бы ваза из драгоценного металла, — обрадовался Антоний. — Но почему в ней нет ни цветов, ни веток?
— Ваза наполнена землёй, — отвечала Балкис, — в напоминание правителю о том, что и его прах однажды вернётся к праху — то есть к земле.
Сикта взглянула на Балкис.
— Может, и так. Ведь ты целый год прожила в Мараканде и, наверное, не раз видела такие процессии. Будь так добра, расскажи нам о значении всех символов.
Балкис меньше всего на свете хотелось внимательно наблюдать за процессией, но она вздохнула и взяла себя в руки.
За придворными с вазой последовал другой вельможа. Этот нёс серебряную чашу с золотыми слитками.
— Вот это уже больше похоже на императора! — довольно воскликнул Антоний. — Уж конечно, пресвитер Иоанн хочет поразить подданных своим богатством!
— Неплохая догадка, — кивнула Балкис, — но не совсем верная. На самом деле правитель желает показать, что в своих владениях он царь над всеми царями и что его могущество — превыше всех богатств мира.
— Неужели ты все это знаешь только потому, что жила в Мараканде? — удивился юноша.
Что могла ответить Балкис? Не могла же она сказать, что слышала объяснения от самого императора?
— Пресвитер Иоанн часто ездит по городу, — проговорила она. — Люди то и дело рассуждают о процессии.
— Он и по городу так торжественно разъезжает?
— О, эта процессия самая обычная. Когда он совершает поездки по делам государственной важности или отправляется на войну, выезды ещё более роскошные.
Антоний явно не поверил, а Сикта сказала:
— А я думаю, это чистая правда! Поглядите, впереди него — всего-то дюжина воинов!
Мимо паломников прошествовали пехотинцы — стройные, подтянутые, прямые — ну совсем как древки знамён, которые они несли. Воины смотрели только вперёд.
— А кто те разодетые в пух и прах люди, что следуют за воинами? — поинтересовалась Сикта.
— Это придворные, — объяснила Балкис. — Герцоги и князья. Видите, на головах у семерых, что идут последними, короны?
— О да! — ахнула Сикта. — Неужто это вправду цари?
— Цари, не сомневайтесь. Пресвитера всегда сопровождают семеро из царей-вассалов, платящих ему дань. А когда он идёт на войну, с ним ещё больше царей, и они ведут в бой свои войска.
— А кто тот молодой человек, что едет верхом следом за царями? — спросил Антоний. — У него тоже корона. Вряд ли и он — царь. Он не старше меня!
— Это кронпринц, — ответила Балкис и опустила голову ниже. — После смерти пресвитера Иоанна он станет императором.
— Какое непосильное бремя власти ляжет на такие хрупкие плечи! — пробормотал Антоний.
Балкис не могла не согласиться с ним. Она хорошо относилась к принцу Ташишу, но к Антонию — ещё лучше. Да и плечи у её возлюбленного были шире и сильнее. Он бы легче справился с этим самым непосильным бременем.
— Посмотри, Балкис! — Антоний сжал её руку. — Это император! Это сам пресвитер Иоанн!
Смирившись с судьбой, Балкис подняла голову и понадеялась на то, что дядя не заметит её. Она широко раскрыла глаза: сейчас, при полном параде пресвитер выглядел ещё более могущественно и впечатляюще, чем в домашней обстановке.
Он казался выше ростом и шире в плечах. Возможно, потому, что сидел верхом на великолепном, могучем скакуне — европейской боевой лошади, подаренной ему королевой Алисандой. А может быть, и оттого, что на нем была широкая мантия с подкладными плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141