Иоанн ехал с царственным величием — прямой, подтянутый, грозный. Наверное, людям казалось, что он того и гляди начнёт метать глазами молнии. Проезжая мимо паломников, он поднял руку и благословил их, но взгляд его остался суровым. Он был совсем непохож на доброго, нежного любящего дядю, которого знала Балкис.
Вдруг он резко повернул голову и встретился взглядом с девушкой. Балкис слишком поздно осознала, что, будучи чародеем, пресвитер Иоанн почувствовал ауру волшебства, которая невидимо окружала её. Несколько секунд император смотрел прямо на Балкис. Она выпрямилась, гордо подняла голову, взгляд её стал смелым. А как ещё могла повести себя девушка, которую император отличил в толпе своих подданных.
Но пресвитер Иоанн уже перевёл взгляд на Антония — высокого светловолосого юношу, стоявшего рядом с Балкис, затем вернулся взглядом к племяннице, и его губы тронула едва заметная улыбка. И в это мгновение Балкис ощутила величайшее облегчение.
Затем император отвернулся и проехал вперёд. Балкис, онемев от волнения, долго провожала его взглядом. Она была так благодарна дяде, что он не стал говорить о её высоком положении при Антонии. Но ещё сильнее было другое чувство — она наконец осознала, как глубоко и сильно пресвитер Иоанн любит её.
Наверняка лорд-маг уже обо всем сообщил ему, догадалась Балкис. И её дядя решил проехать по этой дороге на юг нарочно, чтобы затем вернуться по ней в Мараканду после того, как Балкис и Антоний минуют дозорного… Как знать, может быть, этим дозорным был дьякон в стеклянной церкви? Пресвитер Иоанн, видимо, решил сам убедиться в том, что его племянница жива и здорова.
Без сомнения, лорд-маг рассказал императору и о том месте, которое в жизни Балкис занял Антоний. Теперь ей не стоило бояться того, что пресвитер выдаст её замуж за своего сына! Девушка снова опустила голову, и слезы брызнули из её глаз. Те мужчина и женщина, которых она считала своими отцом и матерью, умерли, но здесь, в лице дяди, она обрела новую, настоящую семью.
— А позади — ещё дюжина придворных! — воскликнула Сикта. — Как торжественно! А я-то думала, откуда слышна музыка! Поглядите, за императором едет карета, а в ней полным-полно музыкантов! О! А вот и воины! Их, пожалуй, не менее сотни! Это, наверное, дворцовая гвардия, да, Балкис?.. Балкис?
— Почему ты плачешь, любовь моя? — с нежной заботой спросил Антоний.
— Потому… потому что поняла: совсем скоро я буду дома, — откликнулась Балкис. И в самом деле: впервые с тех пор, как она покинула хижину приёмных родителей, она осознала, что у неё действительно есть дом.
Антоний сжал её руку, а она оплела его пальцы своими и посмотрела ему в глаза. Толпа, окружавшая их, зачарованно провожала взглядом императорскую процессию — до тех пор, пока из виду не скрылись последние воины. Затем люди начали оживлённо переговариваться.
Антоний глядел на Балкис сияющими от восторга глазами:
— Разве это не чудесно, милая? Я ведь никогда не думал, что своими глазами увижу пресвитера Иоанна! А ты хоть раз видела что-нибудь более великолепное? Но конечно… Ты же говорила, что в Мараканде видела такие процессии много раз!
Антоний тараторил, не закрывая рта, обращаясь то к Балкис, то к кому-нибудь из паломников. Зрелище императора и его свиты чрезвычайно взволновало юношу. А Балкис, наблюдая за ним, не могла удержаться от улыбки. Она думала о том, как это забавно — чтобы человек, которому по дороге встретилось столько подлинных чудес, восторгался чем-то настолько земным. Но взгляд девушки становился все более и более нежным, и мало-помалу волнение и радость Антония передались и ей, и она стала откликаться на его восклицания. Но все равно, как ни старалась, приравнять свой восторг к его восторгу она не могла.
Но вот наконец буря восхищения унялась. Антоний заметил настроение возлюбленной и озабоченно нахмурился:
— Почему столь великолепное зрелище только опечалило тебя, любовь моя?
Балкис залилась слезами и спрятала лицо на груди у Антония. Сикта удивилась и встревожилась, но когда девушка отплакалась, кашмирка понимающе улыбнулась:
— Тебе не хочется мириться с тем, что твоё странствие с Антонием почти подошло к концу, да, голубка?
Лучшего объяснения Балкис и сама не смогла бы придумать. О да, отчасти все так и было.
— Да, да, добрая Сикта, — отозвалась она. — Эти несколько месяцев были так прекрасны, что мне совсем не хочется, чтобы они заканчивались.
— Но зачем им заканчиваться? — тихо проговорил Антоний. — Зачем вообще у нашего с тобой странствия должен быть конец?
И он поцеловал её на глазах у всех тех, кто пёкся об их целомудрии, и поцелуй получился долгий-долгий.
Паломники охали и ахали от восторга, завидев ворота Мараканды, потом восхищались чудесами самого города, но так устали с дороги, что для начала полюбовались лишь всем тем, что лежало на пути от ворот до гостиницы, куда их отвёл на ночлег проводник. В гостинице паломников ждали чаши с водой и отдельные кабины для мытья. Когда женщины вымылись и вернулись к мужчинам, Балкис с изумлением обнаружила среди пожилых паломников Мэта. Он увлечённо беседовал с пилигримами.
Балкис подошла к нему — и Мэт с улыбкой обернулся к ней:
— А ты думала, что пройдёшь в ворота и я тебя не замечу?
Девушка и сама не удержалась от улыбки.
— Вовсе я так не думала. — Она бросила взгляд на паломников. — Давай отойдём в сторонку и поговорим.
— Я, собственно, ради этого и пришёл. — Мэт поднял руку. — Надеюсь, вы извините нас, господа.
Паломники кивнули, но Балкис чувствовала на себе их любопытные взгляды все время, пока они с Мэтом шли к стульям, стоявшим у стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141