Эти три яблока помогут мне продержаться по дороге домой, но если я пойду с вами дальше, я не сумею взять с собой столько плодов, сколько мне понадобится на обратный путь — даже при том, что мне нужен только их запах.
Заплаканная Балкис обняла питанийца:
— Спасибо, спасибо тебе! Я так тебе благодарна за то, что довёл нас до этих рубежей царства пресвитера Иоанна!
— Я был рад вам помочь, — заверил её Паньят. — Когда вернусь домой, пожалуй, решу, что путешествий на мою жизнь достаточно.
— А если передумаешь, то, может быть, я вновь свижусь с тобой, когда буду возвращаться, — сказал Антоний и крепко пожал руку Паньята. — Тогда вместе пойдём на юг.
У Балкис от тревоги сдавило грудь — стоило ей только подумать о том, что Антоний покинет её и вернётся в отцовский дом, где его снова станут бить и унижать. Но она не имела никаких прав на него, она не смела просить его остаться и поэтому прикусила язык и сказала Паньяту:
— Прощай же, друг. Доброго тебе пути. Мы будем очень скучать по тебе.
— А я — по вам, — горячо проговорил питаниец.
Несколько мгновений он держал девушку и юношу за руки и молчал. Его глаза блестели, он смотрел то на Балкис, то на Антония, а потом развернулся и зашагал прочь по берегу реки Физон.
Они провожали его взглядом, покуда он не исчез за деревьями. Только тогда Балкис со вздохом отвернулась и вытерла слезы, а Антоний проговорил:
— Надеюсь, он не проголодается.
— Если у него закончатся припасы, — сказала Балкис, — ему придётся идти ночами, а по утрам он сможет сажать в землю яблочное зёрнышко и спать до тех пор, покуда не вырастет дерево и не вызреют плоды. Потом он будет срывать яблоки и продолжать свой путь к югу до темноты.
— Жаль, что мы не можем проводить его и уберечь от опасностей, — со вздохом вымолвил Антоний. — Да… Славная бы у нас получилась тогда компания, верно? Только тем бы и занимались, что ходили от предгорных пустошей по Песчаному Морю и обратно.
Балкис улыбнулась и заверила Антония:
— Я тоже думала о его безопасности. Каждое утро буду читать заклинание-оберег. Ну а нам с тобой лучше продолжить путь. Или ты уже не мечтаешь увидеть Мараканду?
— Мараканда! — воскликнул Антоний, и его глаза зажглись. — Да, конечно, нам нужно идти на север. Я непременно должен побывать у тебя на родине и своими глазами увидеть этот чудный город!
Они рука об руку зашагали по дороге, ведущей к северу. Балкис была немного обижена на то, что Антоний мечтает о Мараканде, а не о том, чтобы побольше времени провести с ней. Но быть может, она ошибалась?
Муравей услышал вдалеке грохот, но он был жутко голоден и страстно желал обрести то, что принадлежало ему, и потому ему было все равно, что означает этот грохот. Он и думать о нем не стал. К тому времени, как муравей добрался до каменной реки, он был полумёртв от голода и жажды, но его усики дрогнули — он почуял воду. Не помышляя об опасности, насекомое вспрыгнуло на камни. Муравей вообще ни о чем не помышлял — он жаждал как можно скорее добраться до воды. Камни мчались под его лапками, он подпрыгивал и приплясывал, но один зловредный камень перекатился через другие и сильно ударил муравья в бок. Взлетев в воздух, насекомое закувыркалось, упало в каменную реку, и его понесло к двум камням, которые запросто могли стереть его в порошок. Муравей в отчаянии шевелил передними лапками, сжимал и разжимал жвала, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, и вот наконец его челюсти сомкнулись, обхватив одну из палок, плывших по каменной реке, — оторванный от дерева ветвистый сук длиной в пять футов и толщиной в фут. Передние лапки муравья обрели опору, он подтянулся и встал на деревяшку всеми шестью лапами. Не слишком надёжное судно понесло муравья по каменному потоку. Сук дрожал и переворачивался, и муравью приходилось исполнять замысловатый танец, чтобы удержаться и не свалиться на камни. Но спасительный берег приближался, и наконец муравью удалось спрыгнуть, и он оказался на твёрдой земле. При этом его задние лапки запутались в ветках, и муравей пополз по берегу, волоча тяжеленный сук за собой. Несчастное насекомое так изнемогло от усталости, что у него даже не было сил высвободить лапки — но зато оно вновь учуяло запах воды! Путь к этой воде был намного более безопасен, чем к той, которую он унюхал под камнями. Муравей спешил, как мог, насколько позволял тяжёлый сук, и через некоторое время отыскал отверстие в большой скале. Оттуда пахло водой. Муравей рванулся вперёд. Сук, цепко державший его задние лапки, грохотал по каменным ступеням. Насекомое спешило вниз, влекомое запахом влаги. Вскоре оно расслышало плеск волн. Муравей бежал все быстрее и в конце концов, забыв обо всем на свете, бросился в воду.
Он отчаянно заработал свободными лапками, он захлёбывался и с болью отплёвывался. Наконец ему удалось высунуть голову из воды. Он бешено грёб передними лапками, стараясь поскорее выставить над водой дыхальца. Из последних сил муравей рванулся вверх и высвободил одну заднюю лапку. Вторую высвободить ему так и не удалось, но все же он выбрался на сук — тот самый, что тащил за собой от каменной реки.
Потоки воды хлынули наружу из дыхалец насекомого, оно вдохнуло благословенный воздух. Муравей вцепился лапками в сук, но сук крутанулся под ним, и пришлось перебирать лапками до тех пор, пока сук не выровнялся. Вот так — то цепко держась за кору, то пританцовывая, муравей поплыл в темноте по подземной реке, напрочь не понимая, куда его несёт.
А высоко-высоко над головой несчастного насекомого под луной к югу шагал Паньят. В руке он сжимал яблоко и время от времени блаженно вдыхал его аромат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141