А как иначе? Если Стегоман не желал играть с Диметролас, рано или поздно кто-то из них непременно ранил бы другого. И все же некое шестое чувство подсказало Мэту, что отправлять Диметролас, в строгом смысле, домой не стоит. Поэтому он пропел:
Все выше, и выше, и выше
Драконы парят надо мной.
Все тише, и тише, и тише
Их злобный и яростный вой.
Да сколько же можно, родные,
Кусаться и пыхать огнём?
Забудем обиды былые,
От битвы слегка отдохнём.
Пусть южному ветру послушна
Дракониха резво умчит
Туда, где смогли перемирье
Когда-то мы с ней заключить!
С юга подул сильнейший горячий ветер, и его порыв подхватил Диметролас. Дракониха обиженно рявкнула, закувыркалась в небе, потом все же сумела вновь обрести равновесие и даже попыталась поспорить с ветром, но он неумолимо отгонял её все дальше и дальше на север. В конце концов она изнемогла и в последнее мгновение, перед тем как скрыться за горизонтом, развернулась в сторону Мараканды — к тем горам, где она впервые встретилась с Мэтом и Стегоманом.
Загрохотали кожаные перепончатые крылья. Стегоман немного покружил над Мэтом, затем осторожно распрямил ноги.
— Молодчина, маг! Эта мерзопакостная бабища, пожалуй, ещё несколько часов гонялась бы за мной, если бы ты не прогнал её восвояси!
— Тебе виднее, — вздохнул Мэт, подпрыгнул, ухватился за коготь дракона, подтянулся, уцепился за лодыжку, и дракон аккуратно пронёс его между острых пиков к горе с более или менее плоской и широкой вершиной. Там Стегоман совершил посадку, а Мэт наконец смог забраться на него верхом.
— А знаешь, — проговорил Мэт задумчиво, — очень может быть, что она всего лишь старалась привлечь твоё внимание.
— Уж в чем, в чем, а в этом, — мрачно отозвался Стегоман, — у меня нет ни малейших сомнений.
С этими словами он сорвался с горы, поймал восходящий поток и взмыл ввысь.
Мэт осторожно молчал. Наконец Стегоман провещился:
— Никак не могу понять, почему особам женского пола настолько необходимо это треклятое внимание, что ради него они готовы нарушать спокойствие мужчин.
Мэт деликатно заметил:
— Вероятно, она находит тебя привлекательным.
— Чего? Это при том, что она с такой чудовищной страстью надо мной издевается и всеми силами старается доказать, что я — не мужчина?
— Знаешь, что я тебе скажу, Стегоманушка? С большинством мужиков — это самый верный путь добиться их внимания.
— С большинством — может быть. Но не со мной, — буркнул Стегоман. — Да и зачем, вот главный вопрос?
— Не исключено, что все это — прелюдия к любви, — негромко ответил Мэт.
Глава 17
— К любви? — крякнул Стегоман. — Со мной?
— Почему нет? Между прочим, ты очень даже ничего — по драконьим понятиям о красоте, как я смею догадываться.
— Но я же понятия не имею о том, как подступиться к драконихе! Все свои зрелые годы я провёл в изгнании и не виделся ни с кем из своих сородичей!
— Верно, с людьми ты общался чаще, чем с драконами, — согласился Мэт. — Поэтому-то ты и не представляешь, что дамы твоего племени могут находить тебя красавчиком.
С четверть мили Стегоман хранил молчание. А потом сказал:
— Пожалуй, в этом может быть некоторый смысл. А то почему бы она так упорно гналась за нами?
— Вот-вот, и я о том же. Почему? — проговорил Мэт со всей осторожностью.
На этот раз Стегоман умолк на целую милю, а когда обрёл дар речи, сказал:
— Она — необыкновенно красивая дракониха.
Мэт кивнул:
— Точно. Если считать матушку-природу художницей, то Диметролас — просто шедевр.
Стегоман опять замолчал.
— Ты должен признать, — заметил Мэт, — что небольшая разминка возымела некоторый стимулирующий эффект.
— Должен? Ты так думаешь? — проворчал Стегоман. — Пожалуй, да, — весьма неохотно проговорил он. — Признаю. Очень даже стимулирующий.
— Подобные происшествия заставляют задуматься.
— Чем я и займусь, — пообещал Стегоман.
И он задумался — миль на двенадцать, не меньше. Мэт молча ждал и наблюдал за вьющейся внизу дорогой. Он понимал, что его приятель продолжит разговор тогда, когда сам этого захочет.
В итоге Стегоман сказал:
— Мы — не какие-нибудь там… бабники.
— Верно, — подтвердил Мэт. — Драконы — образцы верности.
— Угу. Мы сходимся на всю жизнь.
— Что правда, то правда.
Стегоман опять надолго умолк, потом проговорил:
— Живём мы очень долго.
— Очень, — согласился Мэт.
— И тот дракон, который связал бы свою жизнь с языкатой самкой, которая то и дело подзуживает его и осыпает оскорблениями, был бы большим дураком.
— Даже в том случае, если эта самка необыкновенно хороша собой, — добавил Мэт задумчиво. — И чувствительна. Пожалуй, даже страстна — по драконьим меркам.
— По драконьим меркам, — повторил Стегоман, а потом ещё какое-то время молчал. — Может быть, — произнёс он затем, — я и вправду слишком долго прожил среди людей, но уж если бы я пожелал найти подругу, то мечтал бы о такой… нежной, милой. Ведь такие попадаются среди женских особей вашего рода.
Эти слова заставили Мэта вспомнить об Алисанде — милой, желанной. Её образ, возникший перед его мысленным взором, получился настолько ярким, что Мэта бросило в дрожь, и он заставил себя вообразить другую Алисанду — Алисанду в ярости. Эта картина вызвала у него ещё более сильный озноб: к несчастью, супруга казалась ему привлекательной в любом расположении духа. Однако эти упражнения в тренировке воображения навели его на мысль.
— Знаешь, — сказал он Стегоману, — порой мы и во гневе — весьма ничего себе.
— Я готов вытерпеть грозу, — глубокомысленно изрёк Стегоман, — лишь бы потом выглянуло солнце. Любой предпочтёт славную погодку ненастью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141