На одном пальце сверкал крупный бриллиант. Обут Дрейк был в кожаные мягкие ботинки на высоких каблуках. Глаза у него были зеленые, с тяжелыми веками, придававшими взгляду ленивое или по крайней мере вялое выражение.Майджстраль обернулся и указал на подвижного молодого человека в фиолетовом бархатном пиджаке:— Мой помощник, мистер Грегор Норман.— Рада познакомиться, мистер Норман, — сказала Жемчужница. — Это Эдверт, моя компаньонка.Повсюду обменивались рукопожатиями, а вот от положенного согласно Высшему Этикету обнюхивания воздерживались (зал прибытия слишком тривиален для Высшего Этикета) и прибегали к нему, если только того требовал титул или старая дружба. Майджстраль и Эдверт подали друг другу по два пальца, что подчеркивало некоторую интимность вследствие общего знакомства с Жемчужницей. Жемчужница и Эдверт подали Грегору один палец.Грегор подал два пальца Жемчужнице, а Эдверт — три, показывая тем самым, что надеется на большее. Эдверт обнюхалась с ним и отстранилась. Грегор, произнесший слова приветствия с выговором, который иначе, как хулиганским, назвать было нельзя, смущаться особо не стал — взял да и ухмыльнулся.Рукопожатие после перерыва в несколько тысячелетий стало писком моды. Его рекомендовал Комитет Созвездия по Традициям как естественный, человеческий жест. Им предлагали заменить элегантное обнюхивание ушей, положенное по хозалихскому Высшему Этикету.Традиционалисты и империалисты заклеймили возрождение этого обычая позором, обозвав его вульгарным. А партизаны с просозвездными взглядами приняли его с восторгом.Приветствие при встрече стало жестом чуть ли не политической важности.Жемчужница взяла Майджстраля под руку, и они неторопливо пошли к таможенным стойкам.Грегор тут же предложил руку Эдверт. Она, не обратив на это никакого внимания, вскинула голову и зашагала следом за Жемчужницей. Грегор снова развязно ухмыльнулся и сунул в рот сигаретку с марихуаной.— Ты видел, как тебя играет Лоуренс в видеосериале? — спросила Жемчужница. — Поначалу он мне не нравился, но теперь кажется, что актер мало-помалу вживается в роль.— Не видел, — отозвался Майджстраль. Жемчужница недоверчиво усмехнулась. — Мне никто не верит, — спокойно проговорил Майджстраль, — но это правда.— Роман с тобой? — поинтересовалась Жемчужница.— Да. Приглядывает за багажом.— Передай ему привет.Майджстраль кивнул:— Непременно передам. Он будет рад, что ты его не забыла.— А ты, как я погляжу, уже не в трауре.— Больше года прошло.— Правда? Я и не заметила.— Кстати, спасибо за соболезнования. Это было очень мило с твоей стороны.— Так ты теперь «его милость Дорнье»? Тебя милордом нужно называть?В ленивых глазах Майджстраля сверкнули веселые искорки.— Не дай Бог! — воскликнул он. — Я бы чувствовал себя в высшей степени по-дурацки, называясь герцогом таковским или виконтом этаковским, притом, что наш род растерял за время Мятежа почти все фамильные поместья. И уже не осталось ничего такого, что дало бы мне право называться герцогом таковским или этаковским.Жемчужница улыбнулась:— Ясно.— Но, конечно, самый несуразный из всех титулов — это наследный принц-епископ Наны. Отец уговорил меня прочесть проповедь в честь моего рукоположения, и я чувствовал себя очень глупо, стоя в переполненном соборе. Я ведь только-только получил воровскую лицензию и поэтому в проповеди взывал к терпимости. — Вспоминая этот эпизод, Майджстраль наклонил голову набок. — Приняли все-таки неплохо. Да еще и назначили небольшую стипендию. Так что не так уж все и ужасно.Подошла их очередь, и они встали у стойки. Таможенница — молодая женщина-хозалих — стояла за стойкой, отделанной пластиком цвета слоновой кости. Ее глазки сверкали из-под блестящего козырька форменной фуражки с вырезами, позволявшими ушам свободно двигаться.— Мистер Майджстраль, — сказала таможенница, указав на соседнюю стойку, — вам туда.
Покинув каюту второго класса, тучный мужчина невыразительной внешности по имени Дольфусс взял два чемоданчика у робота-носильщика и зашагал к таможенникам.— Простите, сэр, — окликнул его робот, — я бы с радостью поднес ваши чемоданы.Дольфусс даже не обернулся.
Комнату заливал синеватый свет. Мистер Сан, сидевший в мягком кресле за столом П-образной формы, считал, что этот свет действует успокаивающе.Он довольно поглядывал на мониторы. Информационные сферы таскались по пятам за каждым из прибывающих, их изображения красовались на экранах, рядами тянувшихся вдоль стен. Голографический проектор, вмонтированный в стол мистера Сана, демонстрировал файл «Известные подручные».«Грегор Норман, — говорилось в нем, — человек, мужчина, возраст — двадцать лет». Голограмма была старая — у Грегора в ушах блестели превульгарнейшие серьги, а прическа была просто вызывающей. К голограмме прилагалось упоминание о кратковременном аресте.Следом за изображением Грегора появилась голограмма хозалиха в темном костюме с модным стоячим воротником.«Роман, — гласило описание. — Хозалих мужского пола, возраст — сорок шесть лет. Телохранитель и камердинер. Под арестом, судом и следствием не был».Мистер Сан коснулся клавиши на пульте. Загорелись видеомониторы.«Соответствуют описанию», — проговорил пульт и издал приятный щебечущий звук.Мистер Сан улыбнулся. Он коснулся другой клавиши, чтобы передать голограммы Камисс, работавшей в зале прибытия.«Принято», — сказали буквы ответа.Мистер Сан оглядел свою форму и стряхнул с нее пылинку.«Как просто и легко, — подумал он. — Вот так же просто и легко, как эту пылинку, можно стряхнуть и грабителя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88