Я понимающе посмотрел на Алекса:
– Ваше возмущение вполне обоснованно, капитан Тамаров. – Я холодно взглянул на несчастного гардемарина:
– Скажите мне, мистер, э-э… Спик. Вы хотите когда-нибудь стать капитаном?
– О-о… Я… – Это было сокровенной мечтой каждого гардемарина. – Да, сэр.
– А если один из ваших гардемаринов – неважно, как вы к нему относитесь, – будет вести себя непочтительно, начнет выразительно вздыхать, выкатывать глаза… Вам это понравится?
– Нет, сэр. – Он покраснел.
– А если это будет делаться в присутствии заслуженного капитана и Генерального секретаря ООН?
– Нет, сэр. – Бедняга покрылся потом.
– Возможно, вас огорчило, что я был резок с капитаном Стангером?
– Я… ничего такого… это меня не касается, сэр.
– Ну-ну. – Мой взгляд смягчился. – Возможно, я смогу повлиять на мистера Тамарова, чтобы он отменил свой приказ.
Алекс сердито кивнул.
– Отлично, докладывать что-то об этом недоразумении капитану Стангеру нет необходимости. Но вы, молодой человек, задумайтесь над всем этим.
Благодарность мальчишки была безмерной:
– Обязательно, сэр. Спасибо вам, сэр. Пожалуйста, простите меня.
– Хороший парень. – Я отдал честь, хотя это не входило в число моих привычек. Гардемарин вмиг вытянулся и ответил мне.
Мы молча вошли в шлюз.
– Жаль, что меня не было на банкете. – Дерек Кэрр, расположившись на мягком голубом диване в гостиной моего вашингтонского дома, неспешно потягивал из рюмки. – После того как вы покинули зал, журналисты совсем потеряли голову. Никогда не слышал столько вздора в сетях. – Его пронзительные голубые глаза встретились с моими. – Хотя вам не следовало этого делать.
– Я должен был.
– Почему? Потому что вы не совершенны?
– Далек от совершенства.
Арлина сидела напротив рядом с Алексом. Они никогда вместе не служили, однако встречались при других обстоятельствах несколько лет назад. Действительно, во время восстания переселенцев мы вместе с Алексом и его женой Мойрой искали Филипа. У них тогда был один ребенок, и появление на свет второго только ожидалось.
Я снова пожалел, что Фити нет с нами, но сын ответил коротко на мой запрос: дескать, ему нужно время, чтобы переварить мною сделанное. Я знал, что мой отказ от премии Бона Уолтерса больно его ранил, хотя и не понимал, почему.
Алекс потягивал свой виски:
– Я не слежу за новостями. Что там пишут?
Дерек усмехнулся:
– Прежде всего что у Генсека поехала крыша и ему пора в отставку. Но потом журналисты узнали, что думают избиратели.
– И?
– Я бы сказал, что ему это сойдет с рук. Газетчики стали писать о его нравственной чистоте, об отказе пойти на компромисс, о его…
– Итак, господин Генеральный секретарь. – Алекс отсалютовал мне бокалом. – Вы пока еще сохраняете свое кресло в Ротонде.
– Нет. – Настала пора все им сказать. – Через несколько дней меня там не будет.
Арлина молча посмотрела на мое лицо, ожидая продолжения.
– Я… тут такое дело… видите ли… – Я не знал, что это будет так трудно. Я глубоко вздохнул, – Патриархи собираются изъявить мне недоверие.
– Почему?
– Из-за Флота. В связи с колониальной политикой… Нет, не в этом дело. Суть в том, что я отказался поддерживать Церковь Богоматери. Они хотели, чтобы я поставил колонии в экономическую и политическую зависимость от нас, но я отказался. Но вы понимаете: они правы. Они должны были так поступить. – По какой-то необъяснимой причине мои глаза повлажнели. – Они же представляют Господа Бога. Только неразумный человек может оспаривать Его волю.
Но вы-то не такой. – Алекс поставил на стол свой бокал. – Сэр, у них нет права…
– Замолчи! – Я хлопнул ладонью по столу. – Ни слова больше! – Он был близок к богохульству и, может статься, осуждению на вечные муки.
– Нет. – Алекс виновато улыбнулся. – Мы решим этот вопрос, вы и я. Я достаточно опытен, и я капитан. Я отвечаю за свои действия. Если патриархи проклянут вас, они будут не правы. Только и всего.
Дерек заерзал на диване:
– А Бранстэд знает? Он не собирается что-либо предпринять? Предать гласности кое-какие…
– Он ничего не знает, и мы никогда на это не пойдем, – жестко ответил я. – Они вправе осуществлять контроль надо мной. И даже… Нет, позвольте мне закончить! Даже если предположить, что они ошибаются, – если вы думаете, что я могу поднять на них руку, значит, вы меня совсем не знаете.
В ответ последовало молчание.
– Кроме того, – продолжил я более уверенно, – скоро мне все равно уходить в отставку. Вы не представляете, насколько мне хочется со всем этим развязаться.
Арлина резко встала и пошла к дверям.
– В чем дело, дорогая?
– Пойду сделаю чай. – Она скрылась в коридоре.
– Прошу прощения. – Возможно, она и правда захотела чаю, но дело было не только в этом. Я последовал за женой. – Ну, в чем дело?
– Ни в чем, Ник. У тебя и так достаточно неприятностей. – Она поставила керамический сосуд в микроволновку. – Подождем, пока закипит.
– Продолжай, дорогая.
– Отставка.
– Я давно об этом мечтаю.
Она оценивающе посмотрела на меня:
Ты уже много лет об этом говоришь. А что ты на самом деле думаешь?
– Что? Как ты могла… Я всегда мечтал о…
– Давай разберемся. В тот вечер, когда ты, на вершине башни Франджи, объявил о согласии снова участвовать в выборах, в твоих глазах были слезы. Когда все изменилось?
– Ничего не изменилось!
– Поклянись! Поклянись именем Господа!
– Конечно, я клянусь. Я…
– Скажи эти слова.
– О, Арлина… Именем Господа Бога нашего я клянусь тебе, что я стремлюсь… – Я запнулся.
– Вода кипит… Микроволновка отключилась.
– Не знаю, когда, – пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165