– Сэр, я не буду больше пить. Я не смогу больше этого выдержать.
– Выпивки?
– Порки. Вы не представляете себе, что это такое.
– Да уж, представляю.
– На следующей неделе мне будет семнадцать. Я ведь стану слишком взрослым для… Прошу прощения, сэр, никаких возражений. Но я не мальчишка. Быть привязанным к скамье, когда какой-то лейтенант меня бьет, знать, что опозорил себя, что я несчастный пьяница… – Он всхлипнул. – Это так ранит. А потом встретиться с посмеивающимся Майклом и вашим презрением, что хуже всего. – Его глаза были в слезах. – Сэр, этого больше… я не знаю, как я себя сдержу, но я сдержу.
Если я не отправлю его в Девон, то буду нести ответственность за последствия. Однако…
– Порка при каждом употреблении спиртного – это не отменяется.
– Да, сэр.
– А если ты не доложишь мне, то будешь уволен из Флота.
Честь превыше всего.
– Понимаю, сэр.
– Скажи мистеру Бранстэду, что будешь помогать с расписанием моих встреч. Вечерами вместе с Уорреном станешь разбирать почту. – Я редко говорил со своим компом в Ротонде, предпочитая, чтобы он сам делал всю рутинную работу. Его голос больше походил на Генсековский, чем мой же собственный.
– Сэр, благодарю вас всем сердцем. – Эта старомодная фраза сильно меня тронула.
Мы пробили облака и влетели в смог северо-востока Америки.
– Все это крайне неразумно. – Епископ Сэйтор бросил на меня сердитый взгляд. Казалось, его коллеги с ним согласны: они смотрели неблагосклонно, даже недружелюбно. Все патриархи, кроме одного, собрались на совет в величественном, устремленном ввысь кафедральном соборе в Чикаго.
Я одиноко сидел перед ними, нервно похлопывая ладонями по креслу.
– Это должно быть сделано, – сказал я.
– Как раз в тот момент, когда наша экономика начала восстанавливаться…
– Сэр, если речь идет об изобилии…
Президент Реорганизованной Церкви Новых Святых воздел палец:
– Не об изобилии, а том, что оно олицетворяет. Это проявление воли Господа Бога, Его воплощение на Земле…
У меня все еще были сбиты суточные ритмы, и я пришел в негодование от такого вызова:
– А не сам ли Иисус?
Епископ Римской церкви рассвирепел:
– Вы осмеливаетесь вступать с нами в теологический спор?
– Нет, сэр, прошу меня извинить. Я был не прав. – Я внутренне обругал себя за собственную глупость. Их дело было высказываться по вопросам веры, а мое – повиноваться.
– Расстраивая благополучие наций, вы угрожаете самой Матери-Церкви, – жестко проговорил Сэйтор. – Жизненно важно, чтобы мы укрепляли доброе имя церкви и на своей планете, и в колониях.
– Что, по-вашему, я должен сделать?
– Умерить свои амбиции. Довести до конца то, что возможно, а не пускаться в опустошительные авантюры.
– И попутно отказаться от защиты окружающей среды?
– Вы выступали публично, перед правительством. Вы не должны предстать человеком, который подвержен столь резким переменам.
Но я уже резко изменился, держа памятную речь перед Ассамблеей. Я внезапно отменил десятилетиями господствовавшую политику наплевательского отношения к природе. То, что подразумевали патриархи, на самом деле означало, что мои предложения получили слишком большую поддержку и их нельзя отменить в одночасье.
Епископ Сэйтор между тем продолжал:
– Помимо того, что ваш замысел у нас не в почете, Церковь должна еще и вести свой бизнес. Дестабилизирующие перемены, которые ввергнут наших прихожан в нищету, неминуемо ударят по финансам и деятельности Церкви.
Я слушал с изумлением. Как только Господь Бог не поразит его за эти слова? Конечно, Он не мог позволить, чтобы такие мысли озвучивались от имени Его Церкви.
Но Он сохранял молчание.
И я тоже.
– Ну, господин Генсек?
– Я подумаю об этом. И что я тяну время?
– Нам этого ответа недостаточно.
– У нас уже был такой разговор раньше, сэр. – Я выдержал его гневный взгляд.
Он вспыхнул:
– Да, мы можем лишить вас доверия. Мы уже обсудили это.
– И?
– Сейчас не очень удобное для этого время. – Они знают, каковы результаты опроса общественного мнения.
Прости меня, Господи. Я прошу у тебя прощения за твоих наместников на земле.
Позже я позвонил Арлине:
– Я пока что на своей должности.
– Мне следует сказать, что это принесло мне облегчение?
– Не тебе, думаю, – мягко проговорил я. – Это долго не продлится. У меня такое предчувствие.
– Пока я не забыла. Звонил Марк Тилниц. Он очень хочет тебя увидеть.
– В чем дело?
– Он не стал говорить. Ники, что-то случилось, думаю, он очень озабочен. Будь осторожен. Поговори с ним по телефону.
– Я не боюсь Марка. Если он хочет вернуться на свою должность, я буду счастлив…
– Дважды он спрашивал меня, кто еще был на линии. У секьюрити ужасная работа, давление может быть слишком сильным…
– Марк так же надежен, как и все мои секьюрити. – Я пожал плечами, забыв, что Арлина не может меня видеть. – Перезвони ему, пригласи поужинать с нами. – Несколько часов все равно ничего не решат.
Главным по дороге в шаттлпорт «Дали» был звонок генерала Доннера:
– Мы вышли на след Букера!
– Слава богу! – Убийца моих кадетов теперь, скорее всего, предстанет перед судом. – Как? Когда?
– Помогло прослушивание телефонов. Он все-таки позвонил своей кузине. Он в Барселоне.
– Мы слишком долго ждали. Арестуйте его.
– Полностью с вами согласен. Сегодня вечером проведем скоординированную операцию.
Я ликовал, сидя в самолете. С террористами покончено. Я позвонил Карен Варне, поделился радостной новостью:
– Их вздернут, всех до единого.
– Естественно.
– Детектор лжи позволит все узнать. – Я задумался, почему этого не сделано было раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165