Что думаешь, Элли?
Думаю, Кранд бы здорово выглядеть со вторым ртом у горла. Порезать?
На плечо легла рука. Чанг.
– Пора идти, парень.
Я на самом деле ему обрадовался. Значит, не придется отвечать Кранду.
– Да, мистр Чанг.
Я встал с достоинством:
– Нам пора. Элли тоже встала.
– Идем, Кранд, проводим до лестницы. Сначала шли Чанг с Халбером. Перед темнотой Элли толкнула меня локтем:
– Здорово, что встречайся. Я гордо выпрямиться.
9. Роберт
За завтраком я снова налил себе соку.
– Когда он примет решение?
Адам Тенер отвел взгляд от освещенной солнцем лужайки с подстриженной травой.
– Возможно… командир не… Ты бы мог… Не знаю. – Он потер глаза.
Я поджал губы. Трудно сказать, насколько сильно стоит давить.
Завтрак Адама остался нетронутым. Он налил себе вторую чашечку кофе.
– Извини, Робби, сегодня я почти не спал.
Я промолчал. Он мог одним словом заставить меня перенестись в юность. Робби.
– Ладно. – Адам встряхнулся, стал сосредоточенным. – Как я понимаю, тебе нужно знать точно?
Я кивнул.
– В глубине сердца он не политик, – проговорил Адам.
Безусловно. Во всяком случае, в том смысле, в каком эго понимает мой отец. Если отец обожал общественный аспект политической деятельности, то капитан не любил бывать на виду. Отцу нравилось отыскивать общие интересы у отдельных групп, сконцентрированных на собственной выгоде. Капитан Сифорт стремился отыскать лишь нравственную истину, а все остальное считал не стоящим внимания. Отцу искренне симпатизировали политики обеих партий. Капитана уважали, некоторые простые люди перед ним благоговели. И только.
Когда я наконец поднял глаза, Адам сказал:
– Помнишь, как давным-давно, когда мы были гардема… когда ты был кадетом, в Академию с инспекцией прибыли сенаторы?
Я расплылся в улыбке:
– Нет, но отец не раз и не два рассказывал мне об этом.
– Мы, гарды, решили, что капитан выжил из ума. Ему была отвратительна мысль, что банда политиков наводнит Фарсайд. Поэтому он закинул их в бараки, точно кучку плебеев, невзирая на возможные политические последствия. Некоторые жутко разозлились.
– Отец неделю уговаривал возмущенных ничего не предпринимать.
– Мистер Кин приказал нам успокоить их всеми возможными способами, только чтобы они не призвали Военно-Космические Силы взять базу штурмом.
Улыбка Адама медленно исчезла.
– Понимаешь, командир не вникает в искусство переговоров, компромиссов и альянсов. Чем больше ты на него давишь – тем больше он сопротивляется. А он понимает, что ты, Роб, давишь на него.
Я знал, что к предупреждению Адама нужно отнестись серьезно.
Отразив атаку враждебных инопланетян на Землю, Ник Сифорт ушел в монастырь необенедиктинцев, затерявшись во мраке своей души.
Минуло десять лет.
Возможно, он до сих пор там бы и оставался, если бы не визит бывшего трущобника Эдди Босса, ставшего космическим мореплавателем, который прежде был его денщиком. Эдди обратился к нему с просьбой помочь опротестовать возобновление проектов Земельной партии в отношении крупных городов.
Капитан отослал его прочь с резкими словами, но через месяц покинул монастырь и появился перед голографическим камерами. Он объявил, что выдвигает свою кандидатуру в Сенат, в самых резких словах поносил расчистку окружающих резиденцию ООН трущоб, предпринятую генсеком Анжуром.
Позиция Сифорта вынудила земельщиков увести войска с улиц. Трущобники продолжали жить по-прежнему, то есть в грязи, нищете и убожестве. Сифорт именовал это «независимостью».
Но дело не в этом. Капитан был избран в Сенат от Северной Англии. Какое-то время он безнаказанно попирал неписаные законы политики, действуя с бескомпромиссной честностью и правдивостью, которая доходила до резкости. Восторженные избиратели выдвинули его в секретари ООН, и вместе с ним к власти пришла наша Супранационалистическая партия.
А вот в кабинетных делах отказ Сифорта подчиняться давлению оказался скорее помехой, чем достоинством. Снова и снова его нетерпимость разрушала сделки, подготовленные отцом.
Если бы отец со своими коллегами не так настойчиво убеждал капитана не брать на себя вину, возможно, генсек прислушался бы к их советам и ему не пришлось бы уходить в отставку.
Я вздохнул. Карьера Сифорта нас больше не касается. А вот карьера отца – дело другое.
– Я подумаю, что смогу сделать, – Адам снова уставился в пустую чашку. – Роб…
– Да, сэр?
– Перестань, ради бога. Ты член Генеральной Ассамблеи, а не кадет. Да и я всего лишь лейтенант в отставке.
– Я обращаюсь так в знак уважения, Адам, и меня это вполне устраивает.
Жесткие черты его лица смягчила улыбка:
– Теперь ты говоришь в точности как Ф.Т.
– Буду считать это комплиментом. Он славный парнишка.
– Да.
Но лицо Адама потемнело, словно солнце закрыла туча. Помолчав, он спросил:
– Вчера вечером ты обсуждал с отцом что-нибудь важное?
Очень странный вопрос.
– Почему ты спрашиваешь?
Адам покраснел.
– Извини, это прозвучало бестактно. И не мое это дело… – Он внезапно встал. – Боже мой, не могу я спокойно сидеть и делать вид…
Он отвернулся.
Я подошел к нему.
– Сэр, что случилось?
На мгновение мне показалось, что сейчас Адам поставит меня на место, как гардемарин – надоедливого кадета, но он тут же ссутулился.
– Джаред. Ума не приложу, что с ним делать. Плохой из меня отец.
– Что он натворил?
– Я не могу тебе сказать. – Засунув руки в карманы. Адам внимательно разглядывал элегантный фасад дома Сифортов. – Короче говоря, он снова отличился. Если бы Елена была здесь!
– Сейчас у него трудный возраст.
– Больше этой отговоркой я не воспользуюсь, – с горечью проговорил он, – Я такое натворил, Роб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186