– И потом, мне нужно в туалет, – выдавил я из себя и покраснел.
– Чё? – Он взглянул на меня пустыми глазами.
– Туалет, – повторил я. – И побыстрее.
Он пожал плечами:
– Не знаю.
И снова протянул ложку с какой-то тушенкой. Мой рот наполнился слюной, но я покачал головой.
– Пуук, пожалуйста, отведи меня. – Я уже едва терпел.
Мальчишка долго разглядывал меня, потом сообразил:
– Ссать?
Я кивнул. Он помог мне подняться.
– Давай в угол.
– Это омерзительно.
– Не. Не выпущу.
– У меня так порезана грудь, что я едва хожу! Ты забрал мои ботинки, и у тебя нож. Как я сбегу?
Он вздохнул и поставил банку на пол.
– Больно много с тобой хлопот. Щас.
Он схватил лампочку и полез в люк.
– Не бросай меня в темноте!
Ноль внимания.
К этому времени уже наступила ночь, и в лифте стало совершенно темно. От страха я громко и часто дышал в ожидании, когда снова раздадутся его шаги.
– Пуук? – Я сжал зубы. Всегда плохо переносил темноту.
Здание заскрипело.
– Это ты?
Я со всех сил стиснул ноги, едва сдерживаясь. Мне нужен свет. Нужно попросить его…
Лифт дернулся. Что-то пролетело в нескольких сантиметрах от моего лица, и раздался грохот.
Пронзительно закричав, я налетел на стенку, потянув за веревку, которая впилась в мои распухшие кисти.
– Господи, Господи, прошу тебя, хоть кто-нибудь, не-е-ет! – Я едва узнал свой голос.
Послышалось гоготанье. Появился свет.
Пуук привалился к стене, едва держась на ногах от смеха.
– Попался, верхний! – Он показывал пальцем на мои брюки, покатываясь от смеха.
Я поглядел на мокрые брюки и от стыда готов был умереть на месте.
– Я-то волок подставку, чтоб помочь те выбраться отсюда, а зря!
Ухмыляясь во весь рот, он пошарил над люком и спустил ведро.
Я заплакал.
Он снова засмеялся.
– Сосунок-верхний.
Перевернул ведро и уселся на него.
– Будешь знать, как орать на Пуука.
Я скорчился в углу. Слезы и сопли текли по щекам. Вытереть их я не мог. Господи, лучше мне умереть!
– Ладно, ладно, верхний. Ничё. Просто напугался. – Голос его смягчился. – Садись.
Он пододвинул ко мне перевернутое ведро.
– Не нужно. Я…
Он заставил меня сесть. Ноги у меня щипало. Меня затошнило от резкого запаха, поднимающегося от брюк.
– Ешь. Будет лучше.
Я старался подавить рыдания.
– Развяжи меня на минутку. Пожалуйста!
– Не. – Он похлопал меня по плечу, – Принес те консерву. Ешь.
Он поднес мне ложку ко рту.
Я начал жевать. Непривычный вкус, но мне страшно хотелось есть. Совершенно униженный, я сел прямо и дал ему кормить себя, как ребенка. Я с жадностью все проглатывал, как только он подносил ложку.
– Можно мне воды?
Он поднес банку.
– Спасибо, – униженно поблагодарил я. Чувствовал себя страшно неловко. – Мне нужны другие штаны.
Он усмехнулся:
– Че тут лавка Чанга?
– Не пони…
– Других нет. Все одно мы со Сви сымем твои. Завтра. Для мены.
– Вы – что? – возмутился я.
– В лифте не нужны.
Внезапно мне стало все равно, в мокрых я брюках или нет. Я вздохнул и прислонился к стенке.
– Пуук, когда ты отпустишь меня?
– Нужно скумекать, как тя продать. Может, спрошу Карло, если не будет наезжать.
Мне очень не понравились его слова.
– Продать?
– Ну. Чё, кормить тя всю зиму?
Я ничего не понимал.
– Так продай меня моему отцу. Это я и пытался тебе ска…
Пуук сплюнул.
– На кой ему платить за парнишку-верхнего, раз он такой рёхнутый и сбежал на улицы к нижним?
Я покраснел.
– У нас в семьях заботятся друг о друге. Мы не такие, как вы, гряз… – Я не договорил, чтобы не злить его, – Потом я очень сообразительный, и он знает об этом.
– Ха! Да чё ты можешь – стоящего?
Мне бы сидеть смирно, но не давали связанные руки и боль в груди.
– Много чего. Могу… – Я судорожно соображал, что сказать. -…программировать компы лучше всех. Как, по-твоему, я достал деньги, чтобы прилететь в Нью-Йорк? Могу проникнуть в любую систему, какие бы преграды ни ставили.
Я слегка преувеличил, но не очень сильно. И когда выберусь отсюда, докажу. После всего случившегося я сам перед собой обязан это сделать, а Рольф мне поможет. Вместе мы проникнем куда угодно…
– Компы, – трущобник сплюнул снова, – У нас нету.
Обессилев, я закрыл глаза.
– Не спи. Ща шпиртуху достану.
Я побледнел.
– Чтоб зажило, верхний. – Он постучал себя по груди. – Карло так делает, когда метит.
– Прошу тебя!
– Чтоб зажило. Теперь будет полегче. – Он вытащил тряпку и бутылочку. – Не дергайся.
Он приблизился, и я стиснул зубы. Спорить было бесполезно.
Когда с пыткой было покончено, я лег на пол и время от времени не удерживался от стона. Пуук осуждающе хмыкнул и постучал себя по груди.
– Прям как Джэг. Ой! Ай!
– Слушай, трущобник, давай я сотворю с тобой такое! – огрызнулся я.
Он поднял брови, словно обдумывал мое предложение.
– Не, должен Карло. И вздохнул.
– Пошел спать. Утром покормлю. Он поднял фонарь.
– Слушай, я не могу без света, – напряженно проговорил я. – Оставь мне лампочку.
Он помотал головой.
– Не. Не оставлю. Больно дорогая.
– НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ СВЯЗАННОГО В ТЕМНОТЕ!
Похоже, он почувствовал мою панику, но с негодованием сказал:
– Чтоб я оставил свет вашингтонскому верхнячку, а сам в темноте свалился?
– Пуук, ради бога!
Он вздохнул:
– Ладно, ладно, останусь тут.
Я рассчитывал совсем на другое. Оцепенев, я смотрел, как он прямо в одежде улегся на спину и убавил свет.
– Спи, верхний.
Я лежал на боку. Страшно болела грудь. Брюки были сырыми. Лучше не вспоминать, из-за чего. Я облизал губы. Хорошо бы еще поесть. Кажется, он принес две банки консервов?
– Пуук, что мы ели?
– Консерву.
– Было вкусно.
Я надеялся, что он поймет намек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186