– Нет. Динни знает, почему я ушла, но и только.– Мне кажется, Джерри Корвен – человек не из терпеливых.Клер рассмеялась.– Нам обоим не свойственно долготерпение.– Известно тебе, где он остановился?– В "Бристоле".– Может быть, целесообразно установить за ним наблюдение, – неторопливо предложил сэр Лоренс.Клер передёрнуло.– Это унизительно. Кроме того, я не собираюсь губить его карьеру. Вы же знаете, он очень способный человек.Сэр Лоренс, пожав плечами, возразил:– Для меня и твоих родных его карьера – ничто в сравнении с твоим добрым именем. Давно он приехал?– По-моему, недавно.– Хочешь, я схожу к нему и попытаюсь договориться, как вам наладить раздельную жизнь?Клер молчала, и, наблюдая за ней, сэр Лоренс думал: "Хороша, но характер нелёгкий. Много решительности и ни капли терпения". Наконец Клер заговорила:– Во всём виновата я одна, – я ведь вышла за него по своей воле.Не хочу затруднять вас. И потом, он не согласится.– Это ещё вопрос, – возразил сэр Лоренс. – Так попробовать мне, если подвернётся случай?– Вы очень любезны, но…– Значит, договорились. Кстати, безработные молодые люди умеют сохранять благоразумие?Клер рассмеялась.– Ну, его-то я приучила. Страшно вам благодарна, дядя Лоренс. Поговоришь с вами – и на душе легче. Конечно, я ужасно глупая, но, знаете, Джерри имеет какую-то власть надо мной, а меня, к тому же, всегда тянуло на риск. Прямо не понимаю, в кого я такая, – мама его не терпит, а Динни допускает лишь в принципе.Клер вздохнула.– Ну, больше не смею вам надоедать.Она послала ему воздушный поцелуй и вышла.Сэр Лоренс сидел в кресле и думал: "Зачем я-то впутываюсь? История скверная, а будет ещё хуже. Но у Клер такой возраст, что ей надо помочь. Придётся поговорить с Динни". VIII Накалённая предвыборная атмосфера в Кондафорде посвежела, и генерал резюмировал изменившуюся обстановку короткой фразой:– Что ж, они получили по заслугам.– Папа, а тебе не страшно при мысли, что получат наши, если тоже не сумеют ничего сделать.Генерал улыбнулся:– Довлеет гневи злоба его, Динни. Клер обжилась в Лондоне?– Устраивает себе жильё. Работа у неё сейчас, кажется, простая – пишет благодарственные письма людям, взявшим на себя перед выборами самую чёрную работу – агитацию на улицах.– То есть с машин? Довольна она Дорнфордом?– Пишет, что он в высшей степени достойный человек.– Отец его был хорошим солдатом. Я одно время служил у него в бригаде в бурскую войну.Генерал пристально посмотрел на дочь и спросил:– Слышно что-нибудь о Корвене?– Да. Он приехал.– О-о!.. Не понимаю, почему я должен бродить вслепую. Конечно, родителям в наши дни возбраняется подавать голос и приходится полагаться на то, что они услышат через замочную скважину…Динни завладела рукой отца:– Нет, мы просто должны их щадить. Они ведь чувствительные растения, правда, папа?– Мы с твоей матерью считаем, что эта история ничего хорошего не сулит. Нам очень хочется, чтобы все как-нибудь утряслось.– Надеюсь, не ценой счастья Клер?– Нет, – неуверенно ответил генерал. – Нет. Но вопросы брака – вещь путаная и сложная. В чём состоит и будет состоять её счастье? Этого не знает никто: ни она сама, ни ты, ни я. Как правило, люди, пытаясь выкарабкаться из одной ямы, тут же попадают в другую.– Выходит, не стоит и пытаться? Знай сиди себе в яме, так? А ведь лейбористы именно к этому и стремились.– Я обязан поговорить с ним, но не могу действовать вслепую, – продолжал сэр Конуэй, обойдя сравнение молчанием. – Что ты посоветуешь, Динни?– Не дразнить собаку, чтобы не укусила.– Думаешь, укусит?– Обязательно.– Скверно! – бросил генерал. – Клер слишком молода.Та же мысль давно уже тревожила Динни. Она сразу сказала сестре: "Ты должна освободиться!" – и до сих пор пребывала в этом убеждении. Но как? Изучение законов о браке не было предусмотрено воспитанием Динни. Она знала, что бракоразводные процессы – обычное дело, и, как все её поколение, была в этом смысле свободна от предрассудков. Но её родителям такой процесс доставил бы немало огорчений, особенно в том случае, если бы Клер взяла вину на себя: с их точки зрения, это – пятно, которого нужно избежать любой ценой. После своего трагического романа с Дезертом девушка редко наезжала в Лондон. Каждая улица и в особенности парки напоминали ей об Уилфриде и отчаянии тех дней, когда он ушёл от неё. Но теперь ей стало ясно, что при любом обороте дела Клер нельзя оставлять без поддержки.– Мне, пожалуй, следует съездить к ней, папа, и узнать, что происходит.– Буду только рад. Если ещё не поздно, нужно постараться всё уладить.Динни покачала головой:– Думаю, что ничего не выйдет. Да ты и сам не захотел бы этого, расскажи тебе Клер то, что рассказала мне.Генерал широко раскрыл глаза:– Я же говорю, что бреду вслепую.– Согласна, папа, но всё-таки ничего тебе не скажу, пока она сама не скажет.– Тогда поезжай, и чем скорее, тем лучше.Мелтон-Мьюз избавился от былых запахов конюшни, но зато пропитался острым ароматом бензина: в этом мощённом брусчаткой переулке нашли себе приют автомобили. Когда под вечер того же дня Динни вошла в него, её глазам слева и справа представились две линии гаражей, запертые или распахнутые двери которых сверкали более или менее свежей краской. За одной из них виднелась спина шофёра в комбинезоне, склонившегося над карбюратором; по мостовой насторожённо прогуливались кошки. Других признаков жизни не было, и название "Мьюз" Конюшня (англ.).

не подтверждалось даже благоуханием навоза.Сине-зелёный цвет дома N 2 напоминал о прежней владелице, которую, как и других торговцев предметами роскоши, кризис вынудил свернуть дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90