Говоря без лишних слов, он был влюблён в Динни. Каждое утро с появлением Клер он изнывал от желания бросить диктовать ей на парламентские темы и перевести разговор на её сестру. Но, умея владеть собой и обладая к тому же чувством юмора, он не выходил из круга своих профессиональных обязанностей и только однажды осведомился у Клер, не пообедает ли она и её сестра с ним в субботу здесь или в кафе "Ройяль".– Здесь, пожалуй, будет оригинальнее.– Пригласите, пожалуйста, четвёртым кого-нибудь из знакомых мужчин.– А почему вы сами не хотите, мистер Дорнфорд?– У вас могут быть определённые планы на этот счёт.– Хорошо, позовём Тони Крума. Я ехала вместе с ним на пароходе. Он славный мальчик.– Отлично. Итак, в субботу. Сестру тоже пригласите сами.Клер не сказала ему: "Да она, наверно, за дверью", – потому что Динни действительно ждала сестру на лестнице. Всю неделю она заходила за Клер в половине седьмого вечера и провожала её до Мелтон-Мьюз: различнее случайности были ещё не исключены, и сестры не хотели рисковать.Выслушав приглашение, Динни призналась:– Когда я вышла от тебя в тот вечер, я наткнулась на Тони Крума, и он проводил меня до Маунт-стрит.– Ты не сказала ему, что у меня был Джерри?– Разумеется, нет.– Ему и без того тяжело. Он в самом деле славный, Динни.– Я это сразу увидела. Поэтому мне хочется, чтобы он уехал из Лондона.Клер улыбнулась:– Он тут не засидится: мистер Масхем решил поручить ему своих арабских маток в Беблок-хайт.– Как? Ведь Джек Масхем живёт в Ройстоне.– Для маток требуется отдельная конюшня и местность, где более мягкий климат.Динни, с трудом отогнав воспоминания, спросила:– Ну, дорогая, будем толкаться в подземке или возьмём для шика такси?– Мне хочется подышать воздухом. Прогуляемся пешком?– Конечно. Пойдём по набережной, а затем через парки.Было холодно, и сестры шли быстро. Под звёздным пологом тьмы эта обширная, залитая электрическим светом часть города казалась незабываемо прекрасной; даже на зданиях, контуры которых расплылись во мгле, лежал отпечаток величия.– Ночной Лондон прекрасен, – вполголоса заметила Динни.– Да. Но ложишься спать с красавицей, а встаёшь с трактирщицей. Город – сплошной сгусток энергии, он – как муравейник, а чего ради люди суетятся!– Это так тягостно, как сказала бы тётя Эм.– А всё-таки, Динни, почему же люди суетятся?– Потому что жизнь – мастерская, пытающаяся выпускать совершенные изделия: одно удаётся, миллион идёт в брак.– Есть ли смысл надрываться?– Почему нет?– А во что верить?– В характер.– Что ты понимаешь под этим словом?– Характер – способ, каким мы выражаем наше стремление к совершенству и культивируем то лучшее, что живёт в нас.– Гм! – недоверчиво усмехнулась Клер. – А кто же решит, что во мне худшее и что лучшее?– Хотя бы я, дорогая.– Нет, я до всего этого ещё не доросла.Динни взяла сестру под руку:– Ты старше меня, Клер.– Нет, хотя, вероятно, опытнее. Но я ещё не успокоилась и не познала себя. А покамест я нутром чувствую, что Джерри бродит около МелтонМьюз.– Зайдём на Маунт-стрит, а потом отправимся в кино.В холле Блор вручил Динни письмо:– Заходил сэр Джералд Корвен, мисс, и велел вам это передать.Динни вскрыла конверт. "Дорогая Динни,Я покидаю Англию не в субботу, а завтра. Если Клер передумала, буду счастлив взять её с собой. Если нет, пусть не надеется на моё долготерпение. Я оставил такую же записку у неё на квартире, но, не зная, где она, пишу для верности и вам. Она или её письмо застанут меня завтра, в четверг, до трёх часов в "Бристоле". После этого срока – a la guerre comme a la guerre. На войне как на войне (франц.).

Глубоко сожалею, что всё сложилось так нелепо, и желаю вам всего хорошего.Искренне ваш Джералд Корвен".
Динни прикусила губу.– На, прочти!Клер прочла письмо.– Не пойду, и пусть делает, что хочет.Когда сестры приводили себя в порядок в комнате Динни, туда вплыла леди Монт.– А! Теперь и у меня есть новости, – объявила она. – Ваш дядя вторично виделся с Джерри Корвеном. Что ты решила насчёт него, Клер?Клер повернулась спиной к зеркалу; свет упал ей на щёки и губы, которые она ещё не успела подкрасить.– Я никогда не вернусь к нему, тётя Эм.– Можно присесть на твою кровать, Динни? Никогда – долгий срок а тут ещё этот… как его… мистер Крейвен. Я не сомневаюсь, Клер, что у тебя есть принципы, но ты слишком хорошенькая.Клер перестала подводить губы:– Вы очень добры, тётя Эм, но, честное слово, я знаю, что делаю.– Очень успокоительно! Стоит мне это сказать себе, как я уже знаю, что наделаю глупостей.– Если Клер обещает, она держит слово, тётя.Леди Монт вздохнула.– Я обещала моему отцу ещё год не выходить замуж, а через семь месяцев подвернулся ваш дядя. Всегда кто-нибудь подвёртывается.Клер поправила волосы на затылке:– Обещаю не выкидывать никаких фокусов в течение года. За это время я разберусь в себе и приму решение, а если нет, значит, никогда не приму.Леди Монт погладила рукой одеяло:– Перекрести себе сердце.– Лучше не надо, – торопливо вмешалась Динни.Клер приложила пальцы к груди:– Я перекрещу то место, где ему полагается быть.Леди Монт поднялась:– Динни, ты не находишь, что ей следует переночевать у нас?– Нахожу, тётя.– Тогда я распоряжусь. Цвет морской воды – действительно твой цвет, Динни. А у меня вот нет определённого. Так уверяет Лоренс.– Нет, тётя, есть – чёрный с белым.– Как у сорок или у герцога Портлендского. Я не была на Эскотских скачках с тех пор, как мы отдали Майкла в Уинчестер, – из экономии. К обеду будут Хилери и Мэй. Они без вечерних туалетов.– Да, тётя, – неожиданно перебила её Клер. – Дядя Хилери знает обо мне?– Он вольнодумец, – изрекла леди Монт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90