Тогда сюда и мышь не пролезет.
– И убивать тоже нельзя… – Шагалан яростно растирал ладонями занемевшие ноги. – Спрятать его все равно некуда, места мало, хватятся – обыщут в момент. Найдут, а дальше – строго по твоей логике, брат. Причем шум поднимется еще громче, и уж тут-то он точно достигнет ушей наместника.
Парнишка, чью судьбу так безмятежно обсуждали, заворочался и приоткрыл глаза.
– А если скинуть его на площадь? – нимало не смущаясь, продолжил размышление Кабо. – Пусть считают, что выбросился сам, а зачем, почему – будут гадать до весны. Пока же у тела толпится и гудит народ, спокойно оставим собор. Как тебе?
Глаза служки начали медленно округляться от ужаса.
– Идея хорошая, – промолвил Шагалан. Паренек беспомощно шевельнулся в сторону лестницы. – Однако осуществить ее затруднительно. Ты видел по дороге хоть одно окно, в которое он пролезет? Затем, переполох на площади небезопасен – кто-нибудь из прихожан в состоянии углядеть парочку, выныривающую из дверей. А самое главное – Гонсет. Вряд ли он отнесет полеты людей перед своим убежищем к заурядным событиям. Нет, с точки зрения наместника ничего необычного не должно случиться. – Юноша на едва гнущихся ногах легко настиг отползающего пленника, склонился над ним. – Пожалуй, вариант с убийством все же наилучший.
Служка разинул рот для крика, но голоса так и не обрел. Тогда он судорожно заслонился от судьбы рукой, зажмурился.
– Жить, никак, хочешь, парень? – осведомился Шагалан. – Имеется у тебя и такой шанс. Быстро отвечай: за той дверью ход на крышу?
По-прежнему немой служка усиленно закивал.
– На крыше стрелки? Зачем ты сюда бегал?
– На… настоятель… велел… Еду там… или одежу менять… еще чего… Пощадите…
– Возможно, и пощадим. С нами пойдешь?
– Куда? – в испуге дернулся парнишка. – К сокровищнице? Я дорогу знаю, хотя без ключей…
– На черта нам церковные сундуки? – усмехнулся Шагалан. – На улицу пойдешь. Сам, тихо прогуляешься в нашей компании.
– Так ведь… это… нельзя мне.
– Ну, твоя воля, приятель, решай. Либо кочевряжиться и голосить – прирежем тут же. Либо посидеть денек под замком и вернуться получать свои законные розги.
Разведчик не стал уточнять, что вне границ площади за жизнь парнишки не дадут и медного гроша, а бедолага вряд ли мог сейчас трезво мыслить.
– Конечно, я пойду! – горячо зашептал он. – Не сомневайтесь, господа, и после ни словечка не скажу. Пусть считают, по кабакам загулял, пусть порют и на горох ставят. Я понимаю!
– Воистину, – Шагалан почти дружески похлопал пленника по спине, – лучше уж розги, чем дыба, верно? Язык укротишь – шкуру попортишь, а голову сбережешь. Толково рассудил. Давай тогда подсоблю подняться, пора.
Теперь Кабо спускался первым. Шагалан поддерживал шатающегося служку под локоть и за плечо, не то из доброго участия, не то конвоируя. Нижнего яруса достигли спокойно, без лишних встреч. Опасливо приоткрыли дверь – служба все еще продолжалась. В притворе друзья обступили пленника уже с двух сторон, Шагалан незаметно прижал к его боку нож.
– Свободней, веселей, – напомнил хромец. – Не на похороны пока идешь, на гулянку. Улыбайся ты, что ли? Разве так старым приятелям радуются?
Вышли на крыльцо. Стражники, томившиеся неподалеку, скользнули скучающими взглядами и отвернулись. Зато прошествовавший было в храм причетник неожиданно вынырнул обратно.
– Ауэрген! – позвал высокий требовательный голос. – Ауэрген!
Служка вздрогнул всем телом. Шагалан покосился на него и чуть кольнул острием, дабы привести в чувство.
– Ауэрген! – старательно надрывался клирик. – Немедля воротись! Кто тебе, негодный, дозволил покинуть свое место?
– Отмахнись от приставалы рукой, – тихо подсказал Кабо. – Можешь изобразить, что слегка пьян. Только ругаться не советую, а то по возвращении одними плетьми не отделаешься.
Смиренный парнишка выполнил указания, сыграл не слишком искусно, тем не менее для крикуши и это стало сюрпризом. Вопли оборвались на полуслове, будто застряв в горле. Через какое-то время причетник попробовал вновь поднять шум, но ослушник находился уже далеко. Наблюдавшие за действом стражники дружно заржали. Оглянувшись, Шагалан увидел, как неугомонный церковник, задрав подол рясы, неуклюже засеменил следом. Под могучим брюхом открылись тонкие кривые ножки.
– Топайте шибче, парни! – гаркнул беглецам один из солдат. – Не то святоша лишит вас и девок и выпивки. А еще лучше – дайте-ка каплуну в ухо! Пусть гнусавят свои гимны Небесам и не отнимают у людей земные радости!
– Хорошая мысль, – шепнул Шагалан бледному как мел пленнику. – Если этот тип догонит, отвесим ему душевную затрещину. Невообразимо, но, похоже, служивые сегодня за нас.
– Никого он не догонит, – презрительно поморщился Кабо. – Спорим, раньше запутается в пузе? Церковники научились экономить на чем угодно кроме любимой утробы.
Аккурат так все и произошло. Не пробежав и полусотни шагов, клирик прекратил стучать башмаками по мостовой. То ли вправду выдохся, то ли оскорбился хохотом солдат. Во всяком случае, выкрикнув вслед ослушнику остатки угроз, он немедленно занялся перебранкой с оцеплением. Заскучавшие стражники охотно включились в нее, примчались наводить порядок командиры, и скандал удался на славу. Идеальные условия, чтобы под шумок скрыться с глаз. Завернув в темный переулок, беглецы сбавили ход.
– Кажется, выскочили, брат, – заметил Кабо, озираясь. – Куда теперь этого молодца?
Парнишку опять мелко затрясло.
– Вы… вы обещались… – промямлил он.
Спрятав нож, Шагалан хлопнул его по плечу:
– Правильно боишься, дружище Ауэрген.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168