За какое время они там столковались? Час-два?
– Неужели… вы подозреваете, мессир, юнец был знаком с разбойниками и пришел в город специально для их освобождения?
– Может статься и так. Куда, кстати, подевались твои непобедимые охотники, когда тюрьму разваливали по камешку?
– Они… Смекнув, что внизу творится неладное, они укрепились на верхних ярусах башни, мессир. Пока их товарищи гибли, эти трусы предпочли затаиться. Даже не подали сигнал тревоги! Кроме покойных охотников там находились еще три человека во главе с десятником Керенасом. Все сейчас под стражей, повинились и ждут справедливой кары.
– Ну-ну, Ингвер, – махнул Гонсет рукой, – ни к чему чрезмерная суровость. Ребята, без сомнения, перетрусили и должны ответить, но до казней доводить не резон.
– Как вам будет угодно, мессир.
– Керенас… Кто-то из пахарей? Подумать только, нынче лапотники претендуют на приличные места. А ведь совсем недавно Великий Король не пустил бы их и на кухню… Подыщи наказание помягче, какой-нибудь дальний гарнизон. В конце концов, если моя идея верна и они бросились бы в бой, то просто-напросто полегли бы там грудой мяса. И заметь, Ингвер, твои герои-охотники на сей раз тоже не показали носа. Почуяли, видать, пройдохи, что все грозит окончиться худо.
Правитель поежился, со вздохом закутался плотней в солдатский плащ:
– Пожалуй, пора заканчивать прогулку. Проклятая сырость лезет под латы, а юношеского огня мне уже не вернуть.
– Прошу прощения, мессир, – встрепенулся Конлаф. – Из ваших слов вырисовывается весьма тревожная картина, а конкретных приказов я так и не получил. Что еще, помимо разведывательных действий на другой стороне пролива, следует предпринять?
Гонсет чуть рассеянно глянул на помощника:
– Еще?… Да ничего мы толком предпринять не сможем. Самое главное – нащупать змеиное гнездо, выведать его силы и намерения. А в остальном… сочини что-нибудь сам. Все как обычно: посты, патрули, проверки. Пользы не принесут, так хоть дисциплину малость укрепят. Ржа провинциальной беспечности и разболтанности проникла слишком глубоко. Состряпайте какие-никакие приметы, пообещайте награду, пускай солдаты стараются. Если повезет, они так и не встретят этих бойцов и останутся в живых. Подробности сообразишь.
– Но, мессир… вы говорили о серьезной опасности, угрожающей стране. Как же бросать такое на самотек?
– Опасность, можешь поверить, крайне велика. Я лучше других знаком с состоянием наших войск. И жутковато делается, когда вообразишь, что в рыхлую массу, пропитанную пьянством и леностью, вонзится настоящий клинок. Уже десяток-два совершенных бойцов вспорют брюхо имперского Гердонеза в считанные недели. За этим немедленно зашевелятся разбойничьи ватаги, полезут из нор остатки лапотных ратей, с юга поспешат неугомонные Артави… Если допустим масштабную смуту, то лишимся страны. Только что мы способны противопоставить? Упреждающий удар по побережью Валесты привычно не позволят. Если уж ты, Ингвер, скептически отнесся к моим доводам, при дворе их вовсе поднимут на смех. Да и, честно говоря, боюсь, время для удара упущено. Оно истекло года три назад. Змееныши, похоже, выросли и теперь дотачивают ядовитые зубы, готовясь к броску. А у нас между тем предписание снаряжать полки на восток! Как тебе сочетание?
– Возможно, – неуверенно произнес Конлаф, – Император внял бы вашей, мессир, настоятельной просьбе не обескровливать провинцию. Особенно в столь неподходящий момент…
– Для этого всякий момент – неподходящий, – проворчал Гонсет. – А Император… Дело ведь не в охлаждении ко мне лично. Ныне им владеет единственная, но страстная идея, главная цель его жизни – покорение Диадона. Я почувствовал нечто уже давно, при позорном бегстве после первого похода. Каждый перенес ту пощечину тяжело, но только Император заявил, что возьмет реванш любой ценой. С одной стороны, беззаветная устремленность удваивает силы, закаляет волю, заражает вдохновением солдат. С другой… навязчивая страсть иногда затуманивает разум. Теперь, с приближением решающих битв, Император готов поставить на кон всю свою державу. Завоевывается победа на Востоке – и Поднебесная падает к его ногам. Даже гордые фаттахи прибегут лизать ему сапоги, а герои древних империй покажутся неумелыми мальчишками. Если же поражение… тогда обрушится все, что закладывал его отец, что возводил он, рухнет само будущее нашего народа. Не уверен, отважился бы я на такую ставку.
– Неужели вы считаете, мессир, что Светлейшему Императору грозит поражение?
– Я считаю, любезный Ингвер, что Император, ослепленный жаждой мести, не до конца отдает себе отчет в сложности задачи. Желая достичь цели наверняка, он избрал наиболее очевидный путь – собирает все имеющиеся войска со всех окраин государства. Полагаю, армия уродится небывалая, правда. Только вот не всякий осознает – колоссальные армии, подобно сказочным чудовищам, могут погибнуть уже под гнетом собственной плоти… Покойный бедняга Венгус объяснил бы доходчивее… В любом случае триумфального марша на Диадоне, боюсь, не состоится.
– Но, мессир… если поход на Востоке затянется, то мы… Империя получит здесь удар в спину!
Некоторое время Гонсет безучастно созерцал вскипевшую внизу, на краю площади, перебранку, потом, оторвавшись от парапета, криво усмехнулся:
– Ты очень метко обмолвился, Ингвер. Империи, как я сказал, суждено решать свою судьбу далеко на Востоке. При победе там даже потеря Гердонеза – лишь мелкая неприятность. Вернувшиеся полки легко восстановят власть мелонгов, и никакая горстка искусных бойцов не сумеет им помешать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168