Женщина, казалось, только
наполовину была в сознании. Глаза ее смотрели отрешенно и не видели Руиза.
- Они, как видишь, под наркозом, - сказал Геджас. - Иначе их мясо
будет отдавать неприятной горечью - слишком много страха. Желтый лист
хочет, чтобы ты выучил свой урок, но ведь не ценой же нашего продукта,
качеством которого мы справедливо гордимся.
Руиз посмотрел вниз, на женщину, подумал, кто же она, о чем она
некогда мечтала. Она, разумеется, никогда не могла и подумать, что
закончит свои дни в таком страшном месте и таким страшным образом, что вся
ее личность сведется к ее пищевой ценности как источника мяса. К ее
распоротому телу.
- Я выполню то задание, которое вы хотели. Я посмотрю данные в
депозите. Это не нужно. Не надо такого.
- Ты и я, нам не дано судить об этом, Руиз Ав. Такие решения
принимают гетманы, - сказал Геджас. - Дай мне нож.
Он протянул руку, затянутую в перчатку из зеркальной брони.
Руиз неохотно вложил в нее рукоять ножа.
- Теперь смотри, - сказал Геджас.
Выполняя точные аккуратные движения, Геджас приставил нож к складке
кожи под ухом женщины. Он аккуратно прорезал кожу, потом сделал такой же
надрез с другой стороны. Женщина пошевелилась, и в глазах ее появились
проблески сознания. Крови почти не вытекло, когда Геджас приставил помпу к
разрезам и толкнул помпу внутрь. Артерии лопнули, и кровь наполнила помпу.
Женщина несколько раз дернула ногами и умерла.
- Вот моя техника, которую я порекомендую тебе, Руиз Ав. Если ты
прорежешь до самых артерий с первого же удара, то на тебя попадет
множество крови, и ты сразу же много крови потратишь впустую.
Геджас вытер лезвие ножа о короткие седые волосы женщины и вручил нож
снова Руизу.
- Я не могу этого сделать, - сказал Руиз.
- Не можешь? Ну, я тебя уверяю, что ты должен это сделать. Боль
останется с тобой, пока ты не выполнишь свое дело. Она будет приходить к
тебе, если ты не будешь работать с должной эффективностью. Да, придет
момент, и ты полюбишь свою работу всей душой. О да! - Геджас говорил с
оттенком ярости, это было первое чувство, которое у него заметил Руиз.
Геджас вскочил на свой летательный пузырь. - Ты, однако, наглец. Тебе
пришлось бы работать здесь долгие годы, пока тебе удалось бы отправить на
тот свет столько же людей, сколько ты уже отправил. Мы же знаем твою
репутацию и твою биографию, Руиз Ав. Ты много столетий уже сеял смерть по
всей галактике. А?
- Это было иначе.
- Вот как? - Геджас выключил свет на своем летательном аппарате и
исчез. Руиз услышал, как жужжание аппарата исчезло в тишине бойни.

Полоска конвейера увезла труп, и какое-то время ничего не
происходило.
Потом Руиз почувствовал боль в середине тела, под металлической
полосой, которая приковывала его к креслу. Проходили минуты, и боль
становилась все сильнее, пока ему не пришлось сесть, скорчившись вокруг
этой боли, вспотев и скрипя зубами.
Он стал поглядывать на конвейер и прислушиваться, не раздастся ли
скрип тележки.
Когда он понял, что он делает, из его сжатых челюстей вырвался стон.
Боль пронизывала его тело, медленная безжалостная победа, завоевание,
которое постепенно привело его в состояние стонущего, бессмысленного
существа, которое не знало ничего, кроме муки. Когда конвейер наконец
принес ему его первую жертву, он сперва не почувствовал никаких других
эмоций, кроме облегчения. Он поднялся на ноги, когда тележка остановилась
у края платформы.
Мука прекратилась. Страшная радость охватила его. Он прошел к краю
платформы, сжимая нож.
Ребенок, казалось, не настолько был одурманен, как женщина, поэтому
он сонно улыбнулся Руизу. У него были темные волосы и голубые глаза. Ему,
должно быть, было не больше семи-восьми лет обычного земного
летоисчисления. Веревки, которые привязывали его к тележке, казались
слишком большими для него.
Радость испарилась, оставив только усталость и ужас.
- Нет, - сказал он.
Боль вернулась, приливная волна муки. Ноги его превратились в слизь,
он упал на стальной пол, не в силах ничего делать, только слабо
подергиваться. Он не мог дышать. Если можно было так сказать, боль была
еще страшнее, чем раньше. Он пытался что-то сказать и не мог. Дыхания у
него не оставалось. Зрение его помутилось, и он упал во тьму.
Когда он проснулся от своего обморока, он услышал, как малыш плачет,
- сдавленный приглушенный звук, который наполнял бойню. Мука прошла, по
крайней мере, на время. Он осторожно сел.
Ящик, в котором лежала помпа, загудел, и из него высунулся маленький
рупор. Голос Геджаса раздался из него жестяным шепотом.
- Видишь, что ты натворил? Наркоз ребенка прошел. Теперь он должен
умереть в страхе, и это будет твоя вина.
- Пожалуйста, не надо, - сказал Руиз Ав.
Геджас рассмеялся низким тихим смехом, полным восторженного веселья.
- Не надо? Ты меня поражаешь, Руиз Ав. Умолять о пощаде гетмана...
даже этот малыш не настолько глуп. Нет, ты должен выполнить эту работу. И
продолжать, пока Желтый Лист не сочтет, что ты достаточно поучился.
- Нет, нет... - сказал Руиз.
Но он поднялся на ноги и поднял нож, спрятав его за спину.
- Нет? Гетманы не понимают такого слова, Руиз Ав. И подумай. Если я
снова накажу тебя болью, мальчик будет лежать тут еще дольше, пока ты не
придешь в себя. Ты издаешь страшные звуки, когда ты лежишь без чувств. Ты
хочешь, чтобы его страдания продолжались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128