- Нет.
Руиз встал над мальчиком, глядя вниз на его залитую слезами мордочку.
Малыш перестал плакать, хотя губы его дрожали и глаза были широко открыты.
- Давай-ка, - сказал Геджас. - Он уже и так предназначен на мясо, и
не важно, твоей рукой он будет зарезан или чьей-то еще. Боль в конце
концов тебя убьет, а Желтый Лист велела мне терзать тебя болью, пока ты не
выполнишь то, что она приказывает.
Руиз не отвечал. Он отложил нож. Он откинул волосы мальчика со лба,
так нежно, как только мог. Малыш что-то сказал на языке, которого Руиз не
знал. Почему-то это показалось ему самой страшной жестокостью - он даже не
мог утешить малыша на том языке, который он понял бы.
- Ну же, - сказал нетерпеливо Геджас. - Твоя следующая работа скоро
подъедет.
- Минуту, - сказал Руиз. - Не бойся, - сказал он ребенку самым нежным
тоном, на какой только мог решиться.
Он смахнул слезы, потом взял маленькое личико в руки.
Мальчик робко улыбнулся ему, и он улыбнулся в ответ. Руиз
проскользнул своими длинными пальцами убийцы за уши малыша, нажал на
артерии покрепче.
Голубые глаза потускнели и закрылись.
Руиз продолжал нажимать еще минуту. Не настолько, чтобы сердце малыша
остановилось. Потом он взял нож и сделал остальную работу.
- Ну вот, Руиз Ав, разве тебе не стало лучше? - сказал Геджас и
засмеялся.
Тележка дернулась и увезла мясо прочь. Руиз подошел к стулу и сел.
Время, казалось, остановилось. Он сумел вообще ни о чем не думать.
Через несколько минут приехала тележка со следующей жертвой, и он
убил ее.
Через несколько часов все лица слились воедино, стали сплошным
пятном, в котором не было ничего человеческого, ничего, что можно было бы
назвать иначе, чем мясом для его ножа.

Подлодка царапнула стену небоскреба в восьмистах метрах под
поверхностью. Кореана похлопала по панели управления, пот блестел на ее
дорогом лице. Мармо играл в свои бесконечные игры против своих
сопроцессоров в темном углу маленькой каюты.
Субмарина отошла от камня, и Кореана подала еще немного питания в
молчащие моторчики.
- Так лучше, - сказала она.
Мармо оторвался от экрана.
- Выживем ли мы?
- Разумеется, - ответила она. - Разве мы всегда не выживали, а?
Мармо посмотрел на стальной потолок, словно видя сквозь него ту
резню, которая творилась на поверхности, по всему морскому древнему городу
Моревейнику.
- Сейчас тысячи говорят те же самые слова. Они скоро будут мертвы.
Она бросила ему взгляд смешанного презрения и озабоченности.
- Мы сильнее, умнее, удачливее.
- Никто не удачлив больше Руиза Ава, - сказал серьезно Мармо. - Если
каким-нибудь чудом мы выберемся из Моревейника, давай убежим к северным
космопортам, вернемся к "Черной слезе", заберем наши пожитки и покинем
Суук. Разве в этом плане нет для тебя искусительной прелести? Разве тебе
не хочется жить?
- Без Руиза Ава, который бы меня развлекал, - нет, - ответила она
коротко.
Она посмотрела на старого пирата-киборга и увидела в его
полумеханическом лице нечто, что она все чаще и чаще замечала за прошедшие
недели. Это выражение лица явно говорило: ты безумна!
Но Мармо прекрасно понимал, что нельзя говорить такие вещи вслух. Он
вернулся к своим играм.

Самые худшие ожидания Низы оправдались. Снова Руиз Ав привел ее в
какое-то страшное место и снова оставил одну.
Откормочная казалась ей самым ужасным местом, в котором ей довелось
побывать. Она была пропитана атмосферой такой безнадежной жестокости, что
сочла невозможным сохранить даже ниточку надежды, что Руиз Ав снова найдет
для них возможность выжить. Его небольшие чудеса, которые он творил для
них, показались незначительными по сравнению с ужасами откормочной,
функцию которой она постепенно начинала понимать. Сперва она отказалась
верить, что бывают люди столь развращенные и разложившиеся морально, как
родериганцы. В конце концов, они казались людьми.
Гундерд наставлял ее:
- Они нелюди, Низа-принцесса. О, в любое время в нашей истории
встречались люди, которые были нелюдями по любым разумным стандартам. Ну,
например, те которые стараются всячески убить в людях радость и веселье.
Такие были с нами с тех пор, когда мы только начали слезать с деревьев. Но
Родериго одно из тех мест, где бесчеловечность была возведена в ранг
религии. Ее старательно культивировали. Тут она перешла все границы
извращения.
Она могла только покачать головой в глубоком унынии.
Через день после того, как люди увели Руиза прочь, трое страшно
толстых людей пришли к ее маленькой группке.
Они встали над ней, глядя на нее маленькими жестокими глазками.
- Да, - сказал самый крупный. - Ты все еще красива. Ты пойдешь с нами
и будешь развлекать нас в наши последние дни. Мы созрели.
Под их холодным взглядом она почувствовала себя еще более нагой.
- Нет, - сказала она, подтянув колени к груди. Она повернулась к
Гундерду.
- Я думала, что ты сказал, что здесь насильников нет. Что гетманы
распыляли в воздухе что-то такое.
Гундерд пожал плечами.
Трое толстяков презрительно посмотрели на них. Самый крупный снова
заговорил.
- Мы не станем тратить наше драгоценное оставшееся время. Мы поиграем
в более интересные игры.
Он протянул к ней руку, но она отбежала.
Вдруг Мольнех вскочил и встал перед толстяком.
- Пошел вон. Ты ее не получишь.
Толстяк фыркнул от того, насколько забавной показалась ему эта
ситуация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128