.. это мелочи в
сравнении с тем, что выпало на твою долю. Неудача в исследованиях. Зависть
к моим более одаренным коллегам. Вечеринка, которая удалась не в
совершенстве... и тому подобные мелкие огорчения. Неудачная любовь... раза
два.
- Да нет, - сказал он, удивленный тем, что она ему все это
рассказывает, - это не твоя вина, что твоя жизнь была легче.
- О, мне не казалась, что она легче, в то время. Нет, я была уверена,
что мои мелкие огорчения не мельче, чем горе других людей... Во всяком
случае, личностная матрица - все, что от меня осталось, была снята за
несколько месяцев до того, как родериганцы и их союзники разрушили
Компендий и перерезали всех, кто в нем был. Поэтому у меня нет прямых
воспоминаний о том, как все кончилось... как оборвались наши жизни. Но
Сомнир заставил меня просмотреть записи.
- А-а-а-а... - сказал Руиз.
Лицо ее стало трагической маской. Она заломила на коленях руки и не
смотрела на него.
- Это, наверное, было трудно, - сказал он.
- Я не видела своей собственной смерти. Сомнир был добр ко мне и
кое-что убрал из записей. Но я увидела гибель всего того, что я любила.
- Мне очень жаль тебя, - сказал Руиз.
- Я все это тебе рассказываю потому, что я могу понять, пусть даже
немного, что могло довести тебя до убийств. Я теперь немного понимаю, как
чувствует себя человек, когда знает, что, независимо от того, что он
делает, ничто и никогда не сможет выровнять счет, никогда не будет
достаточно его усилий, независимо ни от чего - жизнь уже никогда не станет
прежней.
Она снова схватила его за руки и положила его руки себе на колени.
Глаза его впились в его собственные глаза.
- Я немного понимаю в этом, пусть и мало. Если бы ты показал мне всех
гетманов Родериго, связанных и беспомощных, все родериганские шеи,
положенные на колоду гильотины, а и тогда не могла бы заставить себя
перерезать их мерзкие глотки, пусть они заслуживают этого, как никто
другой. Хотя мне будет так радостно, если ты сможешь это сделать. Я бы
плакала от радости.
Ему это показалось милой сердцу картиной, поэтому он, должно быть,
улыбнулся, да так, что ее это встревожило, потому что она отвела глаза и
вздрогнула. Она не оттолкнула его руки прочь, и ему становилось все
приятнее от ее близости. Он чувствовал упругость ее бедра, на котором
лежало его запястье, мягкость живота, пружинистость курчавых волос на
лобке.
Как это глупо, сказал он себе, он готов был отпрянуть. Но она не
отпускала его. Она пристально и напряженно смотрела ему в глаза.
- Послушай, Руиз, - сказала она. - Ничто из этого больше не имеет
значения. Ты был ножом в стольких руках, столько времени, что можно
потерять счет. Но больше ты не обязан так поступать.
- О чем ты говоришь? - спросил он резко. - Ты не хочешь, чтобы я
причинил вред родериганцам? Сомниру не понравилось бы все это, услышь он,
что ты говоришь. Так ведь?
- Не понравилось бы. Но мне кажется, что причинишь родериганцам
достаточный ущерб, если просто откажешь им в том, чтобы они использовали
тебя. Но ты не обращай на это внимание, я обещала, что не стану
разговаривать об этом... я хочу сказать вот что: ты можешь перестать жить
такой жизнью. У тебя есть спасение, если ты достаточно умен, чтобы его
схватить.
- Спасение? - как странно прозвучало это слово применительно к его
положению, и он понятия не имел, о чем она говорит. - Ты что, позволишь
мне остаться здесь и вечно слушать твой фонтан?
Она покачала головой и улыбнулась горькой и милой улыбкой.
- Нет. Тут ты остаться не можешь. Но у тебя есть убежище получше -
Низа.
Теперь он вырвал у нее руки. Его переполняла бесформенная,
подавленная клокочущая ярость.
- Вот как? - спросил он, почти крича. - Ты вот как считаешь? "Любовь
доброй женщины - вот что его спасет?" Какая прелестная, романтическая...
слюнявая, жалкая, идиотская, свинская мысль. Ты ничего про это не знаешь.
Она не доверяет мне, а я не доверяю ей. Насколько я знаю, она может
оказаться генчированной марионеткой. А мы оба можем запросто подохнуть на
Сууке.
Его взрыв, казалось, не возмутил Лиил. Она подняла тот квадратик с
воспоминаниями, на котором сохранилась ночь на барже.
- Я знаю, что ты сам знаешь про это, Руиз Ав. И это в
действительности не важно, что там она про тебя думает. Хотя я не могу
поверить, что она настолько холодна, как ты этого боишься. Не важно,
доверяешь ты ей или нет. Важно только одно: ты ее любишь?
Он покачал головой, не в состоянии говорить.
- Ну, мне не стоило спрашивать, - сказала с улыбкой Лиил, откладывая
в сторону квадратик. - Любовь гораздо реже встречается, чем предполагают
люди, но ее также гораздо легче узнать.
Он встал и подошел к стеклянным дверям, посмотрел через них на белые
склоны, спускавшиеся к освещенному солнцем морю. Все это воображаемое,
подумал он, а я слушаю воображаемого умоуловителя, который пытается мне
сказать, что любовь побеждает все. Печальная безнадежность всего этого
заставила его чуть ли не заплакать, и весь его гнев пропал.
Прошло несколько минут в полном молчании, и Руиз заметил странную
повторяемость волн, которые бились об основание огромной крепости
Компендия. Конечно, подумал он, всякая имитация ограничена. Они помнят
волну, но не неповторимость каждой волны. Ему подумалось, уж не столь ли
нереальным было всякое подобие здравомыслия во вселенной, как в Компендии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128