Руиз проснулся от того, что ему показалось, что что-то не так. Стойло
было темным, а движение баржи стало скверным и неровным.
Он сел и протер глаза. Звук ветра стал злобным визгом. Погода явно
страшно ухудшилась за то время, пока он спал.
- Что произошло? - спросил Дольмаэро, который прижался к стене,
широко раскрыв глаза. - Что происходит сейчас?
- Это просто такой сильный ветер, - сказал Руиз, вставая. Внезапное
колыхание баржи швырнуло его в тот угол, где лежала Низа. Он легко
восстановил равновесие, но она все-таки успела поднять руки жестом
самозащиты. Лицо ее исказилось от страха.
Ему хотелось встать на колени возле нее и убедить ее в том, что он
остался тем же самым Руизом Авом, которому она доверяла раньше. Но она
отвернула голову к стене и уставилась на нее невидящими глазами.
Отчаяние овладело им, он даже не мог толком понять, почему. В конце
концов, эта отстраненность даже лучше для нее. Чего он мог ждать, если они
все же выживут и убегут с этой страшной планеты? Что Низа, рабыня,
примитивное существо с примитивной планеты, окажется способна
адаптироваться к сложной пангалактической жизни? Неужели он был настолько
наивен? Ведь у нее не было бы шансов быть счастливой с Руизом Авом. А у
него с ней? Абсурд.
Он покачал головой и отвернулся.
- Я пойду на палубу и посмотрю, что происходит, - сказал он. - А пока
что не о чем особенно беспокоиться. Нам пока с погодой везло...
Руиз проложил себе дорогу через толпу запаниковавших Жертвенников. Он
подумал, что человеческие существа иногда бывают очень и очень странными.
Все эти мужчины и женщины утверждали, что они охотно и с радостью едут в
бойни Лезвий Нампа, чтобы там умереть. И в то же самое время они панически
боялись утонуть. Руизу казалось, что утопление - не самая
непривлекательная смерть в сравнении с теми видами смерти, которые так
часто встречались на Сууке.
На верхней палубе очень сильно качало, и Руиз крепко ухватился за
поручни, чтобы посмотреть на темно-серую воду. Ветер переменился и дул от
суши. На губах у него моментально налип песок, принесенный ветром из
пустынь Нампа. Приближались сумерки, и он обнаружил, что ему трудно
разглядеть, насколько высоки были волны, но ветер начинал выдувать из пены
тонкие длинные языки.
"Лоракка" тяжело принимала такую погоду, она высоко вздымалась на
волнах, переваливаясь между ними с борта на борт и постанывая от
напряжений в слишком резко изгибающемся корпусе.
Руиз нахмурился и протер глаза. "Лоракка" плюхала вперед, вздымая
пену после каждого столкновения с волной. Он подумал, что никто не знает,
сколько сил осталось в костяке старой баржи. Наверное, ее владельцы
отчаянно искали грузы и пассажиров, поэтому приняли даже фрахт от
Жертвенников - что было весьма неутешительной мыслью. Ее моторы пока что
ровно стучали, но он беспокоился о том, что случится, если она потеряет
моторную тягу и окажется на милости волн.
Он почувствовал, что настроение у него падает и пессимизм овладевает
им. Небо выглядело нездорово, словно в синяках, а условия значительно
ухудшились даже за то время, что он вышел на палубу.
Знакомая ярость охватила его. Снова Руиз Ав оказался на милости сил,
которые были совершенно вне его воздействия и влияния.
Он видел Гундерда в ярко освещенной рулевой рубке, но второй помощник
показался ему очень занятым, он метался между компьютером, который
прокладывал курс, и распечатками карты, его обычно веселое лицо было
нахмурено и измучено.
Руиз подумал, не зайти ли ему в рубку. Может быть, у Гундерда будут
какие-нибудь ободряющие новости. Однако капитан поставил возле рулевой
рубки двух вооруженных матросов, видимо, таким образом застраховав
рулевого и штурмана от того, чтобы истерические Жертвенники не стали бы
врываться в рубку. Один из них увидел, как Руиз смотрит, и сделал
прогоняющий жест своим нейронным кнутом.
Руиз сгорбился в своем уже промокшем наряде Жертвенника и спустился
вниз, где он издал несколько невразумительных, но ободряющих звуков для
своего окружения, и попытался не думать о том, что же будет, если погода
будет по-прежнему ухудшаться.

По мере того, как надвигалась ночь, движение баржи становилось все
более неуверенным. Дольмаэро снова начало тошнить, но он был настолько
деликатен, что отполз наружу, прежде чем попытаться опорожнить свой и так
уже опустошенный желудок.
Руиз попросил Мольнеха выйти с ним.
- Не давай ему перегибаться через поручни. Тогда мы его наверняка
потеряем.
Мольнех весело кивнул. Из всех фараонцев он оказался самым
приспосабливаемым.
Звуки рвоты уменьшились, унесенные воплями ветра.
Руиз сообразил, равно с беспокойством и с некоторой слабой надеждой,
что он и Низа в первый раз за много времени были вместе наедине. Может
быть, сейчас было самое подходящее время попытаться установить, что было
не так - почему она была столь недоступна.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
- Нехорошо, - ответила она.
Голос ее был тусклым и невыразительным, она даже не подняла глаз.
Казалось, ей неинтересно разговаривать, но Руиз собрал воедино всю
свою решительность. Сегодня они могут все отправиться на дно. Возможно,
это их последний шанс выправить все отношения между ними. Он подвинулся
немного поближе к ней, чтобы не кричать из-за ветра, и устроился, опершись
спиной о стену стойла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128