Рассказ уже приобрел черты легенды и напоминал повествование о
героической Трое. Впрочем, рассказчики не больно оплакивали участь города.
Судя по всему, они относились к поражению как к временному явлению и не
сомневались, что еще при их жизни все вернется на свои места.
Оказалось, что оптимизм поселился в сердцах обитателей Кресвелла еще
до прибытия Гордона. Его рассказ о Возрожденных Соединенных Штатах стал
для них второй по счету дозой добрых вестей менее чем за три месяца.
Прошлой зимой к ним нагрянул незнакомец с севера - улыбчивый человек в
странном одеянии, оделивший ребятишек невиданными дарами и исчезнувший,
произнеся магическое имя: "Циклоп".
"Циклоп" - так он и сказал?"
Да, Циклоп. Циклоп восстановит былой порядок, вернет комфорт и
прогресс, спасет всех от непосильного труда и полнейшей безысходности,
оставленной в наследство Светопреставлением. От жителей требовалось для
этого немного, а именно - собирать старую технику, особенно электронную.
Циклоп примет их пожертвования в виде бесполезного, напрочь загубленного
хлама, а также небольшого количества еды, необходимой его добровольным
помощникам, взамен же одарит всех в Кресвелле работающими приборами.
Игрушки были всего лишь символом чудес, которые грядут совсем
скоро...
Гордону так и не удалось вытянуть из обитателей Кресвелла что-нибудь
более вразумительное. Они преисполнились надежды и слишком возбудились,
чтобы сохранить способность к логическому рассуждению. Половина из них
вообразила, что Возрожденные Соединенные Штаты вызвали к жизни Циклопа,
остальные придерживались диаметрально противоположного взгляда. Никому и в
голову не пришло, что два этих чуда могут быть совершенно не связаны одно
с другим, а представлять собой всего лишь легенды, случайно столкнувшиеся
на диких просторах.
У Гордона не хватило духу разочаровывать их или мучать вопросами.
Вместо этого он поспешил с отъездом, нагруженный большим количеством
писем, чем когда-либо прежде, и полный решимости отыскать источник новой
сказки.
Около полудня он свернул на север и двинулся по Университетской
улице. Слабый дождик нисколько его не беспокоил. Он намеревался еще
некоторое время посвятить исследованию Юджина, а потом, ближе к сумеркам,
свернуть на Коберг, где, как предполагалось, поселились люди, жившие тем,
что еще давали раскопки в Юджине. Дальше к северу лежали земли, где
орудовали последователи Циклопа и откуда они приходили с рассказами о
грядущем возрождении.
Бредя неспешно мимо разоренных домов, Гордон размышлял, стоит ли ему
повторять свою ложь о возрождении почтовой связи дальше к северу.
Вспоминая паучков и летающие тарелки на экране действующей игрушки, он
опять испытал прилив надежды. Вдруг у него появится возможность забыть о
принятой на себя роли и заменить ее чем-то таким, во что и впрямь не
возбраняется верить? Вдруг действительно объявился кто-то, возглавивший
сражение с надвигающимся провалом человечества в каменный век? Уповать на
это было слишком заманчиво, чтобы просто отмести подобные надежды как
несбыточные, но и шансов на то, что они оправдаются, слишком мало.
Разрушенные городские строения остались позади, уступив место кампусу
университета штата Орегон с его просторным спортивным городком, заросшим
теперь осиной и ивняком высотой в добрых двадцать футов. Рядом со старым
гимнастическим залом Гордон замедлил шаг, а потом и вовсе замер, схватив
пони за уздечку.
Лошадка всхрапывала и била в землю копытом, а Гордон напрягал слух до
тех пор, пока его не оставили всякие сомнения.
Где-то поблизости раздавались крики. Они то делались громче, то
стихали. Голос был женский, полный боли и смертельного страха. Гордон
поспешно выхватил из кобуры револьвер. Откуда кричат: с севера, с востока?
Он нырнул в образовавшиеся между университетскими корпусами густые
джунгли, высматривая местечко, где в случае необходимости можно было бы
укрыться. Слишком он расслабился за последние месяцы, с тех пор как
покинул Окридж, слишком дурные привычки приобрел. Еще чудо, что никто не
услышал его приближения: ведь он вышагивал по этим пустынным улицам так,
словно они принадлежали ему одному.
Гордон завел пони в гимнастический зал и привязал позади низкой
трибуны. Он бросил на пол мешок с овсом, однако не стал трогать седло, а
только подтянул подпругу.
Что теперь? Ждать или идти на разведку?
Вооружившись луком, Гордон повесил на пояс колчан и вытащил стрелу.
Во время дождя лук - более надежное оружие, нежели револьвер или карабин,
не говоря уже о том, что выстрел не производит шума. Одну из сумок с
почтой он запихнул в вентиляционное отверстие, подальше от чужих глаз.
Отыскивая местечко для другой, спохватился, что отвлекается на глупости,
бросил сумку на пол и поспешил на выручку.

Звуки доносились из кирпичной постройки с сохранившимися в окнах
стеклами. По всей видимости, мародерам и в голову не пришло сюда
заглядывать.
Теперь Гордон смог расслышать приглушенные голоса, негромкое
лошадиное ржание и поскрипывание упряжи. Не обнаружив наблюдателей ни в
окнах, ни на крышах, он перебежал на другую сторону заросшей лужайки,
взлетел по бетонным ступеням к двери и прижался к ней, тяжело дыша. При
этом он широко разевал рот, чтобы не сопеть носом.
На двери висел ржавый замок, а также пластмассовая табличка с
надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107