Кто-то советовал в
ам не отпускать Алину в Ирландию? Ох папа, люди всегда полны предрассудко
в и предубеждений. Все пророки, когда событие уже произошло. И не стоит их
слушать!
Хоть я и любила Ашфорд, но прекрасно представляла себе его наиболее шумн
ых и наименее воспитанных обитателей, которые приходят в магазин за прод
уктами и, завидев маму и папу, начинают отнюдь не тихо говорить вещи таког
о вот рода: «Ну а чего они, собственно, ожидали, отпуская дочь за тысячи мил
ь от дома одну-одинешеньку?»
Словно подтверждая мои мысли, папа сказал:
Ц Какие родители могут отпустить свою дочь одну-одинешеньку за тысячи
миль от дома?
Ц Любые родители отпустят своего ребенка учиться за границу
, Ц возразила я. Ц Вам не в чем себя винить.
Ц А теперь и ты тоже уехала. Возвращайся домой, Мак. Разве тебе здесь не нр
авилось? Разве тебе плохо с нами? Мы всегда думали, что вы с сестрой счастл
ивы дома, Ц сказал он.
Ц Мы и были счастливы! Ц воскликнула я. Ц Я была счастлива! А потом Алину
убили!
Повисла тяжелая тишина, и я больше всего жалела, что не смогла держать на з
амке свой большой болтливый рот. А потом папа сказал:
Ц Забудь об этом, Мак. Просто забудь. Нужно жить дальше.
Ц Что? Ц Я застыла. Как он может такое говорить?
Ц Ты хочешь сказать, чтобы я возвращалась домой, оставив монстра, которы
й сделал это с Алиной, гулять на свободе? Позволила ему бродить где вздума
ется и убивать еще чьих-нибудь дочерей?
Ц Да клал я большую вонючую кучу на чужих дочерей!
Я вздрогнула. Я никогда, никогда в жизни не слышала, чтобы мой отец ругался
. Если он вообще это делал, то либо про себя, либо очень тихо.
Ц Я беспокоюсь о своей дочери. Алина мертва. Ты нет. Ты нужна св
оей матери. Ты нужна мне. Садись на самолет. Собирай вещи и немедленно возв
ращайся домой, Мак!
Клянусь, я придумала тысячи разных способов начать нужный мне разговор,
от нескольких наводящих предложений до пятиминутных объяснений и изви
нений за то, что собираюсь спросить, но ничего подобного я не сказала. Я от
крыла рот и так замерла. Я едва дышала в телефонную трубку, думая обо всех
тех вещах, что могу и должна сейчас сделать, включая вариант заткнуться и
никогда не спрашивать отца ни о чем.
Я была в шестом классе, когда нам объясняли разницу между карими и голубы
ми глазами, о доминантных и рецессивных признаках и о том, какие дети полу
чаются у определенного типа родителей. А потом, вечером, я вернулась домо
й и посмотрела на папу с мамой. Я ничего не сказала, поскольку у Алины были
такие же, как у меня, зеленые глаза, так что мы определенно были родными, и я
всегда следовала политике страуса: если поглубже спрятать голову в песо
к, я не увижу того, что уставилось на меня, и оно меня тоже не увидит. И как бы
люди ни старались оспорить это, но именно сознание определяет бытие. То, в
о что ты решаешь верить, делает тебя тем, кто ты есть. Одиннадцать лет наза
д я решила быть счастливой дочерью в счастливой семье. Я решила выбрать с
оответствие, выбрать свою принадлежность, чувствовать себя в безопасно
сти, привязать себя к глубоким, сильным, гордым южным корням. Я решила вери
ть, что теория ДНК ошибочна. Я решила верить, что учителя не всегда знают, о
чем говорят, и что ученые никогда не поймут, что все дело в человеческой пс
ихологии. Я никогда и ни с кем этого не обсуждала. Да мне и не нужно было. Я з
нала, во что верю, и этого было достаточно. Я еле-еле сдала этот предмет на п
роходной балл и никогда с тех пор не бралась изучать биологию.
Ц Пап, скажи, меня удочерили? Ц спросила я.
На другом конце провода раздался задыхающийся звук, словно Джеку Лейну к
то-то попал бейсбольной битой в живот.
Скажи, что нет, папочка, скажи, что нет, папочка, скажи, что нет.
Тишина все длилась.
Я крепко зажмурилась, чтобы не заплакать.
Ц Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Последовало очередное долгое молчание, которое прерывалось лишь тяжел
ыми вздохами.
Ц Мак, я сейчас не могу оставить твою мать в одиночестве. Ей нельзя быть о
дной. Она слишком накачана таблетками и не уравновешенна. После того как
ты улетела в Дублин, она... ну... просто распалась на части. И лучшее, что ты мож
ешь сейчас сделать для всех нас, это вернуться домой. Сегодня же. Вечером.

Он сделал паузу, потом осторожно добавил:
Ц Малышка, ты в любом случае наша дочь.
Ц Правда? Ц Мой голос внезапно стал скрипучим, он царапал мне глотку. Ц
А по рождению? По рождению я тоже ваша дочь, папа?
Я открыла глаза, но не могла сфокусировать взгляд.
Ц Прекрати, Мак! Я не знаю, откуда ты этого набралась! Чем ты там занимаешь
ся, что начинаешь поднимать такие темы? Возвращайся домой!
Ц Неважно, откуда я этого набралась. Важно только то, что происходит. Ска
жи мне, что вы не удочерили нас с Алиной, папа, Ц настаивала я. Ц Скажи мне
это! Скажи! Просто произнеси эти слова, и мы закончим разговор. Это все, о че
м я тебя прошу. Скажи, что нас с Алиной не удочерили. Произнеси эти слова. Ил
и ты не можешь?
И снова страшная, неприятная тишина. А потом ответ:
Ц Мак, детка, мы любим тебя. Возвращайся домой. Ц На последнем слове его о
бычно сильный, глубокий баритон дал трещину. Папа прочистил горло, и когд
а он заговорил снова, он говорил хорошо поставленным, убедительным голос
ом консультанта по налогам, отработанным на многочисленных клиентах Ц
невозможно было не верить ему и тому, что он знает, как лучше. Спокойный, ис
кренний, поддержанный почти двумя метрами уверенного в себе, сильного те
ла южанина, раньше этот голос всегда срабатывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96