Радио в городе не работало, газеты не выходили, никто из «осчастливленных» зеков долго не знал, что происходит в далекой Москве.– Во, дожили, – продолжал философствовать Шуля, – никому мы нынче не потребны, может, разбежимся по хатам, а? «Пушки» сдадим в милицию, расписки возьмем.– А они тебя там за шкирку и в кутузку. Без оружия мы пустышки. – Игорь тоже вынашивал идею о побеге, о громких делах; теплилась мыслишка добраться до родного дома, хоть одним глазком взглянуть на маму Зину, на родичей. Но… приезжать нужно всегда королем, с большим кушем, а не так, нищим…В Грозном было совсем не грозно. Пыльно, пустынно. Люди затаились в ожидании каких-то более страшных событий. Поговаривали, будто нападут на Чечню все народы Кавказа. Магазины закрывались к полудню, после двух часов на улицах можно было встретить только военных да милиционеров. Ночью некие злоумышленники взорвали памятник Шамилю. По слухам, это были русские. И на следующий день начались перестрелки между чеченцами, ингушами и военными. Понять, кто прав, кто виноват, было невозможно.Игорь и Шуля мгновенно оценили обстановку и дружно решили «мотать удочки». Правда, никак не могли сговориться, куда навострить лыжи.– Салам алейкум! – неожиданно сказал кто-то над их головами. Шуля сразу же схватился за карабин. Игорь снизу вверх глянул на незнакомца. Перед ним стоял почтенный аксакал с реденькой седой бороденкой, в бешмете и папахе. Игорь медленно поднялся, прикидывая, зачем они понадобились старцу. На всякий случай сказал:– Привет, дедуля! Что скажешь?– Моя хочет твоей деньги давать, много деньги.– Понятно! – Игорь попристальней вгляделся в аксакала и понял нечто большее, ибо во время войны в Афганистане приспособился к местным жителям, когда они говорят одно, а думают другое. И тут его осенило. Он сказал аксакалу по-афгански, не надеясь, что старик его поймет. Однако старик буквально остолбенел, заслышав знакомую речь. Видимо, чеченцы и афганцы имели в языке много общего. Аксакал тут же пригласил друзей к себе в «саклю», которая оказалась настоящим дворцом, с садом, с арыком. Вечером Шуля и Игорь уже вовсю пировали в кругу новых знакомых, которые относились к ним с большим уважением. Вскоре Шуля и Игорь убедились в том, что гостеприимные хозяева вполне осознают, с кем имеют дело, ибо в городе уже разнесся слух, что заключенные окрестного лагеря вышли за ограду с позволения властей, чтобы сохранить порядок. Это было смешно и наивно, но горожане поверили в это, видя полное бездействие милиции.Вскоре Игорю и его приятелю все стало ясно как Божий день. Случилась традиционная для этих мест печальная история. Жили в городе две почтенные «семьи» – ингуши и чеченцы, занимались они грязными делами, о которых распространяться никто не желал. Однажды некто Джохар во время яростной драки ударил ножом ингуша и убил его. Как здесь положено, старшие братья погибшего поклялись жестоко отомстить за гибель любимого брата. Наметили жертву – главу клана, пожилого, уважаемого соседями аксакала по имени Руслан-ака. По рассказам, Руслан целые дни проводил в чайхане, принимал гонцов, давал советы, собирал приносимую дань. И настал час почтенного Руслана. Он был убит пятью выстрелами в упор прямо на пороге чайханы. Народу, как водится, в этот час в питейном заведении было много, но никто убийц «не приметил». Теперь, как нетрудно было догадаться Игорю Русичу, настала очередь братьев Джохара. Для сей цели и присмотрели их дальновидные чеченцы.Подождав, когда Шуля набрался чачи и крепко заснул, один из старейшин отозвал Игоря в сторонку, чтобы остальные не слышали их разговора, и тихо предложил:– Слушай, дорогой, лицо у тебя с кунаком больно бледное. Не желаешь ли съездить в город Ялту, позагорать? Там красивые девушки, вино.– Бледность бы с лиц согнать не мешало, – уклончиво сказал Игорь, хотя сразу догадался, в чем дело, и привычно начал набивать цену: – Но, гляди, дорогой аксакал, – и вывернул наизнанку карманы, – знаешь, как это по-русски называется, финансы поют романсы. – Вывернул тот карман, в коем воры деньги никогда не носят – «левак», зато в «боковухе» приятно грели тело увесистые пачки денег.– Да, да, моя, однако, все понимает, – заторопился старейшина. Он торопливо зашарил по халату, словно забыл, где находятся деньги. Протянул пачку двадцатипятирублевок. – Можешь не считать, дорогой, тут ровно семь с половиной тысяч. Остальные семь с половиной получишь, когда выполнишь святое дело – убьешь братьев-собак.– За каждую душу – по семь с половиной? – притворно удивился Игорь. – Дешево ценишь, папаша. Не пойдет так-то!– По десять, по десять тыщ заплачу! Что тебе стоит заработать? Братья в Ялте.– Ялта большая.– Санаторий такой есть «Кавказ». По десять тыщ, и еще калым будет.– Ладно, уговорил, но… ксивы нужны. Понимаешь, ксивы – документы, бумажки, паспорта, мы из лагеря временно освобождены. Сделаем и… снова за решетку, ищи-свищи. У вас тут все куплено-перекуплено, раздобудь-ка парочку паспортов, можно перекрашенных.– Чистые, чистые паспорта, однако, завтра будут. Свои фамилии туда запишете, а потом порвете бумажки, новые найдем. Договорились?– По рукам! Нам деваться некуда. – Игорь подумал о том, что предложение весьма кстати, можно, пользуясь заварухой, хорошо заработать на «мокром деле», а затем с паспортами свободно закатиться куда-нибудь на Южный Сахалин, переждать горячее время…Через двое суток Игорь и Шуля уже сидели в купе скорого поезда, который мчал к Черному морю. Настроение у беглецов было преотличным, в купе – тепло, чисто, два свободных места, никто не мешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154