Однако шаги приближались. Отворилась дверь палаты. И на пороге, решительно отстранив медсестру, появилась женщина-фея. По палате разлился тончайший аромат духов. Русич очень удивился, чувствуя, как румянец заливает щеки.– К вам можно, товарищ больной? – пропела фея удивительно знакомым голосом.Алексей ничего не ответил, боясь, что спугнет прекрасное видение. Но… фея решительно прошла в палату, скинула с плеч халат. И он узнал ее. Перед ним была Нина Александровна Жигульская.Когда они остались вдвоем, Нина осторожно наклонилась, поцеловала Русича прямо в губы.– Ну, бедолага, привет! Не представляешь, как я рада тебя видеть живым.– Милая Нина! Спасибо!– За что?– За то, что вспомнила про маленького человечка.– Ты не обиделся, что я так поздно появилась?– Да какое я имею право обижаться? – Алексей не поверил своим ушам: Нина-умница, предмет его тайных воздыханий, директор завода, оправдывается перед ним, как жена перед любимым мужем.– Что тебе завтра принести? – заботливо спросила Нина Александровна.– Еще один братский поцелуй.– Почему именно братский? Хотя понимаю, ты и раньше-то был незарегистрированным баптистом, а теперь… – Она легко встала, открыла прикроватную тумбочку – пусто. – Понятно, позабыт, позаброшен. А тебе нужно хорошее питание. Я обо всем позабочусь. И не возражай. Скажи лучше, Алексей Русич, ты после освобождения встречался с Петром Кирычем?– Случалось. Произошло странное совпадение. Я сидел в камере предварительного заключения, а он с генералом Ачкасовым прибыл инспектировать милицию и…– В этом мире, где обитаем мы с тобой, случайностей не бывает, запомни, глупыш. Все закономерно. Встреча в милиции устроена ради тебя. Кстати, как твое досрочное освобождение? Разве Петр Кирыч тебе об этом не говорил?– Намекал. Довольно прозрачно, но я подумал…– Не продолжай. И еще. Разве Петр Кирыч не посоветовал немедленно явиться на «Пневматику», ко мне?– Приказал.– Почему не пришел? Пора браться за ум, налаживать работу ОТК в новых условиях.– Вот чуток подштопают меня и, честное слово, приду. Соскучился по настоящему делу. – Русич, изломанный тюремными порядками, отвыкший пугаться начальства и авторитетов преступного мира, почему-то робел перед Ниной Александровной. – Ты, пожалуйста, не обижайся на меня, дорогой товарищ директор.– Мы новейшее измерительное оборудование получили из Австрии. А ты, говорят, коробейником заделался, газетки продаешь. Стыд и позор.– Власть имущие прибили, – Русич старался не смотреть ей в глаза. – Вот я и подумал, кому нужен освобожденный из мест заключения хозяйственник, осужденный за хищение соцсобственности? В отделе кадров бы не пропустили. – Алексею вновь стало жалко самого себя, едва не заплакал.– Не помню, рассказывала я тебе или нет, – Нина склонилась к его лицу, – я тоже в свое время прошла лагерную школу, чалилась, как тогда говорили, за милую душу. И, как видишь, не сломалась. Даже совсем наоборот. Мне помог человек, не ангел, и я тебя поставлю на ноги. Долг платежом красен. – Нина Александровна взглянула на свои золотые часики, рубанула воздух ребром ладони. – Ну, мне пора! Поправляйся. А завтра… Завтра за тобой приедут.– Из КПЗ?– Из нашей заводской больницы. Там под моим недремлющим оком тебя быстрее поставят на ноги. Да и я всегда буду рядом. Такими Русичами нужно дорожить, иначе просчитаемся, пойдем по миру. Вопросы есть?– Дай твою руку поцеловать!– Как мало тебе нужно, глупыш. Оставь эти мелкобуржуазные штучки. Выгляни на улицу: переворот умов, новая революция, перестройка, пересменка, перестрелка, всеобщее одичание, называемое ныне переходом к цивилизованному рынку, а ты… ручки целовать. Будь пожестче, помужественнее. Понял? * * * 1987 год. Москва, Комитет государственной безопасности Подполковник Аркадий Гринько был малозаметным человеком даже в своей литерной лаборатории, которая занималась психотерапией. И невдомек было кагэбешному начальству, что под их крышей напряженно трудится не только агент ЦРУ, но и лидер Всемирной ассоциации, получивший благословение на эту должность после смерти Ухтомского.Аркадий Гринько происходил из семьи чекистов, проживавшей на Западной Украине. Смышленого мальчугана приметили еще в школе, зная его пристрастия к наукам, после десятилетки пригласили в спецшколу КГБ, а затем и в академию того же ведомства, где готовили агентуру для работы за рубежом. Как само собой разумеющееся, его, отличного специалиста по психотропной технике, направили на стажировку в США, а затем оставили при советском представительстве в Калифорнии. Он быстро шел в гору, получал звания. Но… однажды попал в самую банальную историю: его застукали в постели с чернокожей проституткой. К тому же Гринько еще и здорово «подставили», выкрав у него из кабинета казенные деньги. Что было делать? Гринько никогда не считал себя слишком идейным, как отец, поэтому, согласился выполнять «отдельные поручения» ЦРУ, дал подписку.Шесть месяцев назад его отозвали в Москву. Лидеры ассоциации, как и обещали, определили Гринько в одно из самых престижных учреждений – психотропную лабораторию, где ставились опыты по созданию человека-робота. Одного начиняли националистическими идеями, другого – демократическими.Но последнее задание слегка его удивило. Ему предстояло выехать в подмосковные Люберцы и тайно провести смотр боевых учений неких полувоенно-полуспортивных формирований. Договоренность с руководителем группировки была достигнута неизвестно кем.На люберецком автовокзале к Гринько подошел гражданин, назвал его по имени.– Вы к нам?– Да.– Поехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154