– Извини, Алексей, – Галина Ивановна резко отодвинулась от Русича, мельком глянула на наручные часики, вспомнила, как буквально отшила Разинкова и тут же «согрешила» с бывшим мужем. Почувствовала себя виноватой перед покровителем. Да, именно сегодня ей надлежало быть на даче Разинкова, чтобы и впрямь не только пообщаться, но и лучше подготовиться к дальней поездке. – Мне пора на комбинат. – Смутилась от неумелой лжи. – А ты, если хочешь, оставайся здесь.Однако Русич оставаться не пожелал, вышел вслед за Галиной и прямиком направился домой. Отлично понимал, что не сможет, несмотря на данное бывшей жене слово, утаить от мамы Зины правду об Игоре.Матери, к счастью, дома не оказалось. Она была на воскресной службе в церкви. Русич присел, включил телевизор. Шла трансляция из Кремлевского Дворца съездов. Спикер Анатолий Лукьянов, этот старый чиновничий жук, привычно клеймил кого-то, резко рубил ребром ладони воздух. Михаил Сергеевич Горбачев беспокойно крутил головой, бросал невпопад реплики, иронически кривя рот. А перед трибуной суетился невысокого роста человек, лицо которого было чем-то знакомо Русичу. «Кажется, это следователь по фамилии Гдлян, – дошло до Русича. – Возмутитель спокойствия. Этого стоило послушать». Гдляну слова Лукьянов не давал, и он выкрикивал в зал: «Кто же, как не любимый партократами Брежнев, как отец народов Узбекистана, великий писатель Рашидов, как авантюрист Щелоков и целая плеяда высокопоставленных и высокооплаченных вождей довели страну до полного кризиса, нанесли непоправимый урон политическим, экономическим, нравственным интересам государства, беззастенчиво грабили народ, превращались в царей и царьков. Партийная мафия, как раковая опухоль, разрасталась от Генерального секретаря ЦК КПСС до председателя колхоза».На экране появились искаженные злобой упитанные лица депутатов, размахивающих кулаками.– Долой! Прекратить хулу на партию! В тюрьму Гдляна! Факты! Факты выкладывай! – в разных концах огромного зала вставали возмущенные депутаты. – Жалкий трепач! Ни черта сам не знаешь!– Я знаю слишком много! – Вновь на экране показалось возбужденное лицо старшего следователя по особо важным делам. – Знаю, что за мою смерть уже уплачено из партийной кассы 150 тысяч рублей! – Голос Гдляна зазвенел от волнения. – Дешево, очень дешево оценили мою жизнь. Наверное, плохо представляют, какими секретами я владею. А может, высшим чиновникам партии нечем платить за убийство неугодных? Че-пу-ха! Денег в тайниках партии больше, чем в банках Швейцарии.– Товарищ Гдлян! – встал в президиуме Анатолий Лукьянов. – Вы рискуете попасть в тюрьму за клевету. Депутаты требуют доказательств столь серьезных обвинений!– Хорошо! – как от назойливой мухи отмахнулся следователь. – Фактов десятки томов следственного дела. А сейчас я приведу несколько примеров. Откуда у первого секретаря Бухарского обкома партии Каримова ценностей на сумму миллион шестьсот тысяч рублей? Наворовано! Получено взяток одними только ювелирными изделиями на 300 тысяч рублей. У директора горпромторга Бухары Кудратова мною извлечено из тайников золота на сумму три миллиона семьсот пятьдесят тысяч рублей при зарплате в 176 рублей. Конфисковано, подумайте только, около двух тысяч метров ткани, двадцать шесть бухарских ковров, около ста пар импортной обуви. Для его ханского величества построено три трехэтажных дома. Еще нужны факты?– Депутат Гдлян! – снова встал Лукьянов. – То, о чем вы тут говорите, не имеет отношения к регламенту. Да и зачем парламенту заниматься мелкими жуликами?– Мелкими? – Гдлян вцепился рукой в бортик трибуны. – Могу поведать и о крупных персонах. У одного сатирика прошлого века есть такие строки: Маленький воришка сцапал и… пропал.Крупный тоже сцапал –нажил капитал. Был такой тандем земляков: Леонид Ильич Брежнев и Николай Анисимович Щелоков. Так этот, с позволения сказать, страж закона нахапал добра на десятки миллионов рублей. Дом его давным-давно превратился в музей. Щелоков отлично представлял, что его ждет в случае разоблачения, не потому ли и застрелился?– Ближе к сути дела! – продолжал греметь Лукьянов.– Товарищи депутаты! – Гдлян привстал на цыпочки, как бы желая увидеть самые последние ряды. – Нити главных взяточников вели и ведут сегодня в Москву.– А точнее?– В ЦК партии, к членам Политбюро! К ее секретарям!Русич еще понаблюдал, как шел к своему месту Гдлян, как улюлюкали ему вслед, топали ногами. Стало тошно.Русич налил холодной воды из-под крана. Пил медленно, чтобы остудить душу. Уже не в первый раз отогнал мысль о самоубийстве. Поначалу она показалась кощунственной, страшной, обожгла сознание. А потом, во второй и в третий раз, и смерть предстала не столь страшным исходом. А зачем жить? С какой целью? Чего ждать от будущего? * * * 1991 год. Красноярский край, лагерь на острове Огненном Оперативная связь КГБ работала четко. Не успел Ту-154 заглушить двигатели, как к переднему служебному люку подкатили трап, и суровый полковник в общевойсковой форме застыл у первых ступенек, ожидая появления важных чинов из Москвы. Субботин и с ним двое сопровождающих – Пантюхин и выделенный Гринько человек – сошли на бетонное поле аэродрома.– Вы Селезнев? – осведомился военный у Субботина.– Так точно!– Прошу в машину!Черная служебная «волга» ждала столичных гостей у главного входа. У Субботина слегка защемило сердце. План, выстроенный, казалось бы, блестяще, мог рухнуть в любую минуту, свяжись местные чекисты с Москвой, но Субботин утешал себя тем, что вряд ли кто-то из здешних будет перепроверять телефонограммы из Москвы, с Лубянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154