«Я вернусь или через Шве­цию и Данию, или в Гавре сяду на пароход и в конце июня буду вновь в Париже. Там поговорим... Веймар останет­ся на осень - вообще, а в этом году тем более, но, в сущ­ности, я ни к чему не обязан и всегда могу уладить дело с великим герцогом».
Листа постоянно интересует и влечет далекая родина. Он планирует на следующий, 1844, год поездку в Венг­рию и хотел бы, чтобы Мари поехала с ним. «Вы поеде­те? Не отвечайте на этот пункт, потому что я не хочу, чтобы Вы сказали „нет". А так, издалека Вы не можете сказать „да". Я держусь того мнения, что вскоре мне надо будет покончить с карьерой виртуоза. Венгрия - естественное и необходимое окончательное решение. Мне думается, Вы полюбите эту страну, и я тешу себя мыслью, что мог бы провести там некоторое время с Вами. „О, моя дикая и далекая родина!" Быть может, мы, наконец, осуществим свои старые планы относи­тельно Константинополя».
30 января. Мари Листу: «На то, что Вы писали о Венг­рии, я не могу дать ответа». Мари д'Агу знала, что поездка с Листом в Венгрию не принесла бы им обоим радости: ведь она, невенчанная с ним мать его детей, в империи Габсбургов не была бы принята в кругах аристократии.
1 февраля. В Бреславльском театре Лист впервые в жизни дирижирует оперой. Это была «Волшебная флейта» Моцарта.
7 февраля. Дав десять концертов, Лист покидает Бреславль. Он снова направляется в Берлин, где выступает несколько раз. Встречается с Мейербером и Шеллин­гом.
27 февраля. Лист извещает Мари: «... В жизни моей произошла перемена. Телеки, о котором я уже говорил Вам, едет со мной в Россию и, вероятно, мы вместе останемся там на один-два года. У него простая, благо­родная и превосходная натура. У него в теле две пули и три или четыре раны. Я очень надеюсь, что в конце концов именно он станет моим другом».
Лист отправляется в Петербург.
По пути он на довольно длительное время задержива­ется в Варшаве, где в концертах играет преимуществен­но Шопена. Его любовь к польскому народу вызывает подозрительность царского двора, которая не прошла даже после того, как графиня Калерджи (урожд. Нес­сельроде, во втором браке Муханова, 1822-1874), дав­няя приятельница Листа, послала из Варшавы царице успокоительное письмо.
В поездке в Петербург Листа сопровождает Шандор Телеки; с Рубини, предполагавшимся ранее спутником, Лист тем временем расстался. Но в Петербурге его уже ждет письмо от итальянского певца, адресованное «рыцарю Листу, знаменитейшему из знаменитейших пиани­стов», в котором Рубини предлагает устроить совмест­ный концерт и в конце пишет следующее: «Здесь Вас ждут с распростертыми объятиями и ни о чем ином не говорят, как о Вашем прибытии».
Письмо Рубини - явное преувеличение. В действи­тельности Петербург на этот раз встретил Листа совсем по-иному. Газеты почти ничего не сообщили о его при­езде. Двор не выказал ему ни малейшего расположения. Что явилось причиной такой неприязни, сказать труд­но. Быть может, небольшое расхождение во взглядах между императором и музыкантом, возникшее ещё в первый приезд Листа. Быть может, донесение Третье­го отделения о симпатии, которую Лист в Варшаве почти демонстративно выказывал угнетенной Польше. Как бы то ни было, появление Листа в Петербурге ока­залось неожиданным и его почти никто не заметил.
26 апреля. В зале госпожи Энгельгардт на Невском проспекте (ныне Малый зал Филармонии) Лист дает свой первый концерт.
27 апреля. Из письма Листа Мари: «Петербург страшно меня раздражает и делает больным. Я разучи­ваю много новых пьес и посему вынужден колотить по роялю больше, чем это делал за последние два года. Инструмент, заказанный мною, получился довольно удачным, я хотел бы, чтобы Вы услышали его. Вчера я дал единственный концерт в Петербурге. Думаю, Вы остались бы довольны».
29 апреля. Газета «Северная пчела» с явно издеватель­скими намеками писала, что «выбор залы г-жи Энгель­гардт происходил скорее из скромности художника, не­жели от боязни, что концерт его не привлечет доста­точного множества публики для наполнения залы Дворянского Собрания... публика наша обладает таким утонченным вкусом, что не будет, подобно многим за­граничным публикам, пренебрегать художником, кото­рого за год перед тем превозносила почти до безумия».
30 апреля. Лист вместе с Рубини выступает на благо­творительном утреннике в пользу детской больницы. На этот раз с несколько большим успехом. А. И. Турге­нев писал Булгакову: «Что за прелесть и что за диво!.. Стоял близехонько к нему, не веря счастью своему... В концерте было множество; ему гораздо более хлопали, чем Рубини».
Вечером того же дня Лист слушает в театре «Руслана и Людмилу» Глинки и искренне восхищается оперой.
1 мая. Ночью Лист выезжает из Петербурга в Мо­скву.
7 мая. В Большом театре состоялся первый концерт Листа в Москве. По словам Стасова, «Москва была... от Листа... в беспредельном энтузиазме, почти в таком же, как Петербург в 1842 году».
Все последующие концерты Листа (27, 29 апреля, 2, 4, 9, 12 и 16 мая) прошли с огромным успехом.
В кипучие, заполненные выступлениями и встречами дни пребывания в Москве Лист все же находит время написать Мари. Из его письма: «... Московская публика настроена ко мне исключительно доброжелательно. Вряд ли мне удастся уехать раньше конца недели. В Пе­тербурге мне придется провести не менее десяти дней».
А. И. Герцен записывает в своем дневнике: «Вчера дикий концерт у цыган. Для Листа это было ново, и он увлекся. Музыка цыган, их пение не есть просто пение, а драма, в которой солист увлекает хор - безгранично и буйно». Под влиянием этих впечатлений Лист пишет пьесу «Souvenir de Russie» («Воспоминание о России»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84