– Что ты имеешь в виду, Оуэн? Нас? Ты имеешь в виду меня?
– Нет, нет. – Он быстро замотал головой. – Ты неправильно поняла. Все дело во мне. Иногда мне кажется, что я живу какой-то не своей, не той жизнью.
– Не той жизнью, – мрачно повторила она. – Я не понимаю.
– Я хочу сказать, что так и не сделал того, что должен был сделать еще многие годы назад. Где-то не там повернул.
– Хочешь вина? – вдруг спросила она.
Оуэн удивленно посмотрел на нее, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Когда Энн направилась в кухню, он последовал за ней.
– Иногда все мои чувства и ощущения представляются мне совершенно чужими. Все мои взлеты и падения словно не имеют ко мне никакого отношения. Это не моя жизнь.
«Не его жизнь? – подумала Энн. – Неужели это так?»
– И вот мне представляется шанс обрести себя. – Он поднял кулаки, словно сжимая воображаемый штурвал. – Преодолеть это.
Энн пила вино и смотрела на его руки. Она не слышала его. От вина становилось немного легче.
– Тебе не дает покоя война, – заключила она.
– Не смеши меня, – потеплевшим, но каким-то покровительственным голосом произнес Оуэн. Она чувствовала, как он удаляется от нее, явно не пуская ее в круг своих желаний, и это приводило ее в ужас.
– Мне не хотелось бы напоминать тебе, Оуэн, но ведь это я вывела тебя в море.
Он подумал, что она шутит.
– Бедная старушка Энни. Ты набралась, да? У тебя немного помутилось в голове.
– Возможно. Но у тебя есть обязанности в этой жизни. – Она тут же осознала всю нелепость этих слов.
– Это как раз путь, чтобы исполнить их.
– Нет, это не тот путь.
– Тот. Это способ возмещения долгов. Хороший и честный.
Она отставила стакан в сторону, подошла и положила голову ему на плечо.
– Ты уверен, Оуэн? Ты действительно уверен?
– Если одним словом, то да. Абсолютно уверен.
В Энн все восстало против его слов, и она отстранилась от мужа.
– Но это нечестно. Это сумасшествие.
– Ты ошибаешься, – возразил он. – Это хороший способ.
– Ты будешь один.
– А почему бы и нет?
– Оуэн, я не хочу, чтобы ты участвовал в этой гонке. У тебя действительно нет опыта. – Но, произнося это, она знала, что он уже все решил для себя и что только ее воля стояла у него на пути. Она была уверена, что смогла бы удержать его, если бы осмелилась. Но не пришлось бы после жалеть всю оставшуюся жизнь.
– Эти люди Хайлана ничего не понимают в парусном спорте, – все-таки настаивала она, – иначе они бы никогда не предложили это тебе, а нашли кого-нибудь поопытней.
– Ты права, – весело согласился он. – Но они все же предложили это мне. И я пойду.
Вид у нее, вероятно, был совершенно несчастный. Ему стало жаль ее.
– Я надеюсь убедить тебя, – как можно спокойнее произнес он. – Если мне это не удастся, то я не пойду.
– Нет. Так нечестно.
– Почему? – засмеялся он.
– Потому что ты убежден и убедишь меня.
– Совершенно верно! – радостно воскликнул он. – Я верующий.
У нее слегка заплетались ноги, когда они вместе поднимались наверх. Он уложил ее в постель и выключил свет.
– Не могу представить себе, как все это будет, – не успокаивалась она.
– Для тебя или для меня?
– Для нас обоих.
– В худшем случае, – заметил он, – как на войне.
– Мы были молодыми во время войны.
– Мы и сейчас молодые, Энни.
Она покачала головой.
– Знаешь, какое это может иметь значение? – Он был явно воодушевлен. – Это сделает нам имя, Энни. Мы можем стать чем-то совершенно иным, чем то, что мы сейчас.
– А что плохого в том, какие мы сейчас?
– Ты шутишь? – встрепенулся он. – Неужели тебя устраивает существующее положение вещей?
– Нет, не устраивает.
– Ну вот, – в его голосе звучало недоверие, – наконец-то я заставил тебя признаться.
– Я хочу сказать, что меня не устраивает, что ты недоволен. А вообще я не знаю, что и сказать. Ну вдруг ты погибнешь там?
– С таким настроением нельзя жить.
Она не нашла, что ответить, и, перевернувшись на живот, положила голову на руки, пытаясь унять охватившую ее дрожь.
– Помнишь? – спросил он. – Помнишь, как все было?
Энни попыталась вспомнить, какой ей представлялась жизнь во время войны. То, что возникало в памяти из того времени, казалось ей искаженным и даже безнравственным. Те трудности и лишения, которые они тогда испытывали вместе с постоянным чувством тревоги, частично стерлись из памяти, а то, что от них осталось, давно вошло в плоть и кровь и стало частью их самих. И сейчас, как ни странно, ей вспоминался берег в Паттайа; коктейли «май тай» в Халекулани; ночь, полная любви, в военно-морском отеле «Вайкики бич». А на рассвете его шепот: «Как быстро проходит ночь с любимой». Они были совсем молодыми. Ей припомнилась прелесть юности с ее ощущением собственного всесилия, гордым приятием чести, долга и риска. Наперекор всему они утверждали жизнь каждым ударом своего сердца.
В глубине сознания, затуманенного алкоголем, она понимала его тоску по жизни и юности. «Ради этого, – думала она, – он способен на многое такое, чего люди, подобные ее отцу, никогда не смогут понять». Она всегда считала, что у него немало скрытых достоинств. Какая-то частичка ее всегда будет оставаться его тайной поклонницей. Этим вечером она увидела на его лице надежду, которая делала его прекрасным. И ей тоже захотелось быть верующей.
13
Спустя неделю неуклюжий и краснолицый журналист Даффи, специалист по формированию общественного мнения, прибыл к ним в дом над Зундом. Энн удивилась, увидев перед собой человека столь заурядной внешности. Устроившись на диване с чашкой кофе, он принялся философствовать.
– Везет некоторым, – рассуждал он. – Они могут позволить себе оказаться в центре внимания, не прилагая для этого никаких усилий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135