– Желаю веселого праздника, – отозвался Браун. – А Стрикланд с вами? Позволь мне поговорить с ним.
Она чувствовала себя довольно глупо, протягивая трубку. Стрикланд взял ее с добродушным видом.
– Да, сэр, – приветствовал он Оуэна Брауна. – Как ведет себя океан?
– Вы все получаете, что вам нужно? – Браун не обратил внимания на его вопрос. – Какие-нибудь проблемы? Прием.
– Нет, – любезно ответил Стрикланд. – Я не думаю, что есть проблемы. Какие будут указания?
Энн не отводила глаз от Северна, застывшего в холодной неподвижности под ивами у подножия холма, на котором расположился двор Уордов.
– Я не имею представления о том, как все это выглядит с вашей стороны, – сказал Браун. – Поэтому используйте все это, как вам заблагорассудится.
– Не беспокойтесь, Оуэн. – Он бросил взгляд на Энн, которая по-прежнему вглядывалась в реку. – Плывите себе спокойно. И не забывайте побольше снимать. Теперь я должен сказать «прием», так?
– Подтверждаю. Прием.
– Хорошо. Прием. – Стрикланд передал трубку Энн и пошел за камерой.
– Ты помнишь, что я сказал тебе той ночью? – спросил Браун жену. – Прием.
Она растерянно обвела глазами комнату. Он словно бы забыл на этом немыслимом расстоянии, что его голос транслируется через громкоговоритель. Она бросила тоскливый взгляд на это изобретение.
В то же мгновение Базз щелкнул переключателем спикофона, чтобы Браун и его жена могли поговорить друг с другом, минуя уши тех, кто находился в комнате. Правда, оставались еще тысячи прослушивавших связь в море и на берегу.
– Удачным ли ты считаешь этот наш разговор? – спросил он. – Прием.
– Как сказать, – растерянно ответила она, – наверное, да.
– Не показался ли он тебе несколько напыщенным и банальным? Прием.
– Немного, – согласилась она. – Но это же День благодарения, верно? Прием.
– Вчера вечером я слышал по радио, – сказал Оуэн, – какую-то миссионерскую станцию. Мне понравилась ее передача. Надеюсь, я начинаю прозревать. Я нахожу, что мысли здесь у меня становятся более ясными. Прием.
– Это, должно быть, чудесно. Ты хочешь поговорить с Мэгги? Прием.
В поисках дочери Энн оглянулась. Стрикланд снимал ее у телефона, а Херси записывал звук. Она положила трубку и отправилась на поиски Мэгги.
– Куда ты запропастилась? Твой отец на линии. Пожалуйста, поговори с ним.
Мэгги оторвала от книги взгляд, наполненный ужасом. Она вдавилась в кресло, переменилась в лице и словно обезумела. Не глядя на мать, она дико и глупо засмеялась. Это был ее испытанный способ добиться того, чтобы ее оставили в покое.
– Нет. Я не хочу.
– Оуэн, – проговорила Энн, вернувшись к телефону, – я не могу найти ее. Она куда-то запропастилась. Прием.
– Храни вас Бог, – произнес он через некоторое время. – Поговорим на Рождество. Конец связи.
Энн еще какое-то время сидела с замолкнувшей трубкой.
Стрикланд присоединился к сидящим за столом и потягивал портвейн. К ее удивлению, разговор у них шел о Вьетнаме. Она поспешила в гостиную, к Мэгги. Та сидела, отложив в сторону книгу, и плакала. Гнев у Энн прошел.
– Не плачь, – только и смогла сказать она. – У него все в порядке.
– С чем вы лежали в госпитале? – Мэри Уорд обращалась к Стрикланду.
– Со всякой всячиной. У меня было воспаление почек, осложнение после тропической лихорадки. Переломанные кости я не лечил. Пришлось просто уехать из Вьетнама.
– Я видел ваш фильм, – сообщил Базз. – Его показывали здесь.
– Здесь? – спросил Стрикланд. – В академии? Это удивляет меня.
– По-моему, в академии, – ответил Базз. Джоан смотрела на Стрикланда, как на большое пресмыкающееся на взлетно-посадочной полосе.
Киношники ушли около семи. Энн, Уорды и чета Конли уселись у камина. Мэгги не отрывалась от книги.
Когда уходили Конли, все, кроме Мэгги, провожали их в вестибюле. Базз и Джоан помогали Бенни надеть шинель.
– Мне не нравится этот фотограф, – перед уходом заявил Конли. – Я не думаю, что он мой друг.
– И я тоже, – отозвалась Джоан. Энн стояла с бокалом шампанского.
– Он ужасно заикается, – попробовала объяснить она. – Может быть, из-за этого он производит такое впечатление.
– Интересно, что он делал в Наме? – спросил Конли.
– Снимал фильм, – ответил Базз. – Чрезвычайно пацифистский и антивоенный.
Конли кивнул.
– Вы называли их слюнявыми миролюбцами, не так ли?
– Только не я, – отозвался Базз. – Я никогда не называл их так.
Конли ушли, и Базз, Мэри и Энн вернулись к камину.
– Как Тедди? – поинтересовалась Энн.
– Он в госпитале, – вздохнула Мэри, – проходит курс лечения. Он то выходит оттуда, то опять возвращается.
Какое-то время они грустно смотрели на полыхавший в камине огонь. Когда Мэри поднялась и пошла к телефону, чтобы поздравить родственников с праздником, Энн налила себе еще виски.
– Каким показался тебе его голос? – спросила она Базза. – Я имею в виду Оуэна.
– Голос у него нормальный.
Ей хотелось услышать чуть больше.
– Он не показался тебе несколько взволнованным?
– Да, в нем было что-то такое, – согласился Базз, – как у оратора, импровизирующего на улице.
– Пожалуй.
– А тебе он показался нормальным?
– Да, – ответила Энн, – наверное. Он говорил с тобой перед выходом в море? О своем участии в гонке?
– Ну, мы говорили кое о чем на рыбалке.
– Он спрашивал твое мнение?
Уорд заерзал в кресле.
– Да, ну, мы немного загуляли. Там, на рыбалке. Мне даже удалось заставить его выпить… Мы говорили о его путешествии, конечно, Энни. Мы говорили о многих вещах.
Она усмехнулась, видя, как он изворачивается.
– Что ты сказал ему?
В наступившем молчании каждый из них сделал по глотку виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135