- Откуда? Ну ладно. Так вот, Куюк приносил жертвы идолу в течение
некоторого времени, а потом созвал знатных людей на совет. Он сказал им,
откуда взялся этот идол, и добавил: "Вы раньше мыли ноги в этой ванне,
плевали в нее и бросали туда грязь. Теперь вы приносите ей жертвы, потому
что она приняла форму Бога. Так же случилось и со мной. Когда я был
простым воином, вы презирали меня, но теперь я вождь клана и заслуживаю
почтения из-за своего высокого положения".
- Хитрый парень! - воскликнул Виридовикс восхищенно. - Это должно
было заставить их уважать его.
- Вовсе нет! Один из недовольных, по имени Мутуген, вонзил нож в
Куюка. А потом все вожди знатных родов окружили его и оросили труп.
"Золото есть золото, - сказал Мутуген, - независимо от формы, в которую
оно отлито, а безродный ублюдок останется безродным ублюдком, даже если на
голове у него корона". Сын Мутугена, Тутукан, стал вождем клана Черного
Барана - люди не пошли за безродным псом.
- Это правда, ваша знать не пойдет, - согласился Марк. - Ну, а как
насчет остальных людей клана? Жалели они о смерти Куюка?
- Кто знает? Да и какое это имеет значение? - спокойно ответил Ариг.
Виридовикс хлопнул его по спине в знак одобрения. Горгидас,
растерявшись, развел руками. И все же ему легче было присоединиться к
Скаурусу, чем к кельту и кочевнику.
- Не давай им овладеть твоей душой и убедить тебя, римлянин, - сказал
он. - У них не было опыта демократии, и они понимают ее примерно так же,
как слепец понимает живопись.
Виридовикс победоносно улыбнулся:
- Ариг, не пойти ли нам в хорошую аристократическую таверну, где
можно выпить кувшинчик-другой знатного виноградного вина?
Рослый кельт и маленький кочевник плечом к плечу отправились в город.
Заметки, которые делал Горгидас во время рассказа Арига, визит к
Алипии Гавре - все это напоминало Марку о другом увлечении грека.
- Как продвигается твоя историческая книга?
- Потихоньку, Скаурус, медленно, но продвигается.
- Можно взглянуть на нее? - спросил римлянин. - Мои познания в
греческом языке невелики, но я хотел бы освежить их, если ты не
возражаешь.
- У меня только один экземпляр. - Горгидас заколебался, но в Империи
был лишь один человек, способный прочитать его труд в оригинале и оценить
по достоинству. Грек понимал, что видессианский перевод, даже если он
когда-нибудь и появится, не будет таким точным и подробным.
- Хорошо, я дам тебе рукопись, но будь с ней осторожен и смотри,
чтобы твой пацаненок не вздумал попробовать на ней свои острые зубки.
- Разумеется, я присмотрю за этим, - успокоил его Скаурус.
- Ну что ж, ладно. Я дам тебе ее на время. По крайней мере, те части,
которые закончены. Нет, оставайся здесь, я сам принесу.
Грек вернулся с двумя свитками и с некоторым вызовом протянул их
Марку.
- Спасибо, - сказал трибун, но Горгидас только отмахнулся. Марк знал,
что лучше не приставать к нему с добрыми словами - врач был человеком
великодушным, но не желал признаваться в этом даже самому себе.
Скаурус принес свитки в свою комнату, зажег лампу и уселся на
кровать. По мере того как сгущалась темнота, ему становилось все труднее
разбирать написанное. Он вспомнил о жреце Апсимаре в Имбросе, о сиянии,
исходившем от его рук, которое он вызывал одним словом. Иногда магия
бывает очень кстати, хотя Апсимар наверняка обвинил бы Марка в колдовстве,
если бы тот попросил жреца послужить ему лампой...
Трибун сосредоточился на рукописи, и вскоре все эти мысли куда-то
исчезли. Сначала дело шло медленно - Скаурус не читал греческие тексты уже
несколько лет и с грустью констатировал, что многое успел позабыть. Однако
чем дальше он углублялся в историю, тем больше понимал, что создал
Горгидас. Как говорил Фукидид: _к_т_э_м_а _э_с _а_э_и_ - "вещь на все
времена". К счастью, стиль Горгидаса был очень доступным, он писал на
гладком греческом койне, лишь изредка употребляя слова из своего родного
дорийского диалекта. Его "История" не только описывала увиденное.
Горгидас, а это было куда более существенно, стремился проникнуть за
внешнюю сторону событий, свидетелем которых он стал. Вероятно, во многом
его взгляд на вещи определялся врачебной практикой, ибо врач всегда
стремится узнать причины болезни, а не просто лечить уже созревший нарыв.
Так, описывая намдаленские погромы в Видессосе, он между прочим заметил:
"Городская толпа любит беспорядки, это у нее в крови, причем гражданское
неповиновение может быть более опасным, чем чужеземное нашествие". Это
было абсолютной правдой и относилось не к одной только Империи.
Обрывая нить размышлений Марка, в комнату вошла Хелвис. На руках она
держала Дости, а рядом шел Мальрик. Вырвавшись от матери, он подскочил к
Скаурусу.
- Мы гуляли на крепостной стене у самого залива, - начал рассказывать
он с энтузиазмом пятилетнего мальчика, - а потом мама купила мне колбаску
и мы смотрели, как корабли отплывают из порта.
Марк вопросительно поднял бровь.
- Бурафос, - пояснила Хелвис.
Трибун кивнул. Давно пора было уже послать помощь Питиосу,
оборонявшемуся от каздов, а дрангариос флота мог добраться до любого
видессианского порта куда быстрее, чем полководец, ведущий армию по суше.
Мальрик продолжал весело болтать; Скаурус слушал его вполуха. Хелвис
осторожно опустила Дости на пол. Он попытался встать, упал и пополз к
отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141