Васпуракане могут называть себя "принцами Фоса",
если им так хочется, но те, кто жил за пределами их земли, не принимали
этой веры всерьез. Что касается Виридовикса, то он плевать хотел на любую
религию. Откинув голову назад и глядя на сидящего на коне Свиодо снизу
вверх, он сказал:
- Насчет того, что ты приходишься родней первому человеку, ничего не
скажу, потому что ничего в таких вещах не смыслю. Но я верю, что эта земля
- первое творение Фоса, поскольку одного взгляда на нее достаточно, чтобы
понять: бедняге Фосу нужно было на чем-то потренироваться.
Легионеры взвыли от восторга, Свиодо онемел, видессиане и катриши
громко расхохотались.
- Вини самого себя, что в тебя запустили тухлым яйцом, - довольно
мягко сказал Гай Филипп юному васпураканину. - Мужчина, с языком
достаточно острым, чтобы удерживать возле себя сразу трех красоток, легко
победит в споре такого юнца, как ты.
- Ты прав, - пробормотал Сенпат, - но кто бы мог подумать, что у
этого дылды так хорошо подвешен _е_щ_е _и _я_з_ы_к_?
Виридовикс был настолько красен от солнца, что не мог еще более
покраснеть от гнева, однако, судя по приглушенному фырканью, стрела
васпураканина попала в цель.
Римляне и их товарищи пробирались на восток от Клиата, отступая в
полном порядке и стараясь не сталкиваться с большими отрядами кочевников.
Катриши, как обычно, играли роль разведчиков и гонцов, прикрывали отряд от
внезапных конных атак и предупреждали римлян об опасности, которую
замечали впереди или на флангах. Окруженные всадниками, легионеры шли,
построившись в каре, в центре которых находились женщины, дети и раненые.
Хорошая выучка, дисциплина и несомненная боеготовность до поры до времени
спасали римлян от беды. Отряд каздов, состоявший из трехсот всадников,
следовал за легионом в течение целого дня, подобно стае голодных волков,
готовых выхватить из строя ослабевшую добычу. Наконец, убедившись, что
застать противника врасплох нет никакой надежды, казды отъехали в сторону
в поисках более легкой добычи.
Когда сгустились сумерки, Марк уже не протестовал против присутствия
в лагере женщин. Хелвис ночевала в его палатке, и он радовался тому, что
она рядом. Тем не менее привычки и воспитание сказывались, и он все же
испытывал некоторую неловкость, так что, когда Сенпат Свиодо снова стал
подшучивать над ним, трибун бросил на весельчака взгляд, после которого
тот прикусил язык и надолго замолчал. Хотя Марк и привыкал к необычным для
него вещам, он совершенно не собирался веселиться на этот счет.
Солнце катилось к горизонту. Кончался четвертый день похода. С юга к
отряду подскакал катриш и, отдав Марку салют, доложил:
- На холмах происходит что-то странное. Похоже на драку, но не
совсем. Как следует я разглядеть не смог. Туда легче добраться пешком, чем
на лошади, - холмы очень крутые и много острых камней.
Трибун взглянул в направлении вытянутой руки катриша. Далеко впереди
виднелось небольшое облако пыли, под которым вспыхивали лезвия мечей и
наконечники копий... "Похоже на драку, но не совсем". Сражение
действительно не казалось чем-то серьезным. Битва происходила на
расстоянии четырех-пяти километров, и все же нелишне было выяснить, кто и
с кем сражается. Возможно, там были беглецы-видессиане или васпуракане,
столкнувшиеся с авангардом крупного отряда каздов.
Скаурус повернулся к Гаю Филиппу.
- Выбери восемь опытных солдат, и пусть они разузнают, что там
творится.
- Вот тебе восемь хороших солдат, - сказал центурион, указав на одну
из палаток. - А что касается командира, то я предложил бы...
- Я сам поведу их, - прервал его Марк.
Лицо Гая Филиппа застыло, и только левая бровь недовольно полезла
вверх, выдавая подавленные дисциплиной чувства. Скаурус уже подходил к
маленькому отряду разведчиков, когда до него донеслось приглушенное
ворчание старшего центуриона:
- ...неопытные юнцы всегда думают, что лучше других могут разобраться
в ситуации...
В данном случае приоритет командира почти не играл роли в неожиданном
решении трибуна. Верней всего было то, что после странного донесения
катриша Марк поддался любопытству.
- Ускорить шаг, - приказал Скаурус восьми легионерам и зашагал на юг.
Солдаты были плотнее и ниже ростом высокого худощавого Марка, но не
отставали от своего командира. Ускоренный шаг, почти бег, не давал им
возможности переговариваться.
Три километра промелькнули незаметно. Стояла полная тишина,
прерываемая только тяжелым дыханием, топотом сапог, звоном наколенников,
панцирей и мечей. Почва постепенно начала подниматься, щебень и
нагромождение камней заставили легионеров замедлить шаг. Марк оступился и
едва не упал, сзади кто-то выругался, потеряв равновесие, и трибун
подумал, что катриш был прав, когда решил отступиться от этих холмов.
Здесь и людям-то не пройти, а уж лошадь наверняка переломала бы ноги.
Они были уже достаточно близко, чтобы слышать шум схватки, о которой
доложил разведчик, хотя нагромождения валунов все еще скрывали от них
происходящее. Римляне подошли еще ближе и в полном замешательстве
уставились друг на друга. Эти звуки не походили на скрежет металла и крики
сражающихся. Где грохот обутых в сапоги ног, звон клинков, стоны раненых?
Что это за странные звуки?
Марк вытащил свой длинный галльский меч, и тяжесть его успокоила
трибуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141