— Значит, это было испытание, о Великий Ул? — дрогнувшим голосом спросил Белгарат.— Все, что происходит с нами, — в той или иной мере испытание, Белгарат, — спокойно объяснил Ул. — Может быть, я немного утешу тебя, если скажу, что ты и твоя благородная супруга с блеском выдержали экзамен. Ведь именно ваша обоюдная решительность побудила моего сына действовать. Это значит, что вы оба верно служите мне, даже когда, казалось бы, все уже закончилось. А теперь, Эрионд, соединись со мною и братьями. Вскоре мы распрощаемся, но прежде должны приветствовать тебя в этом мире, который вверяется ныне в руки твои. Глава 26 Солнце уже встало — его золотой диск низко висел над горизонтом. Небо ярко голубело, а от легкого ветерка, дующего с запада, на гребнях волн курчавилась нежная белая пена. Камни, из которых сложена была диковинная пирамида, возвышающаяся посреди рифа, все еще были влажны от ночного тумана.У Гариона от усталости кружилась голова. Тело его отчаянно жаждало отдыха, но мозг работал неустанно, переплавляя впечатления в мысли, а мысли — в образы — и так до бесконечности. Но все это происходило на той зыбкой грани, что отделяет бодрствование от сна, и порой Гариону казалось, будто он грезит наяву. Впрочем, он знал, что у него будет время осмыслить все, происшедшее в этом странном Месте, которого больше нет. Но теперь все переменилось — ничто в этом мире не было реальнее высот Корим: ни Тол-Хонет, ни Мал-Зэт, ни Вал-Алорн… Гарион еще нежнее обнял спящих жену и сына. Он наслаждался их запахом. Волосы Сенедры источали все тот же пьянящий цветочный аромат, а запах Гэрана ничем не отличался от запаха обыкновенного ребенка — вот разве что выкупать его не мешало. Лишь тут Гарион понял, с каким наслаждением сейчас выкупался бы сам. Да, вчерашний день был не из легких…Друзья его расположились поодаль странными маленькими группами. Бэрак, Хеттар и Мандореллен беседовали с Закетом. Лизелль старательно расчесывала волосы Цирадис. Похоже было, что дамы решительно взялись за пророчицу. Сади и Белдин развалились на камнях возле самой драконьей туши, попивая эль. Евнух всегда отличался предельной деликатностью, но все равно заметно было, что он поглощает горькую жидкость скорее из вежливости, нежели ради удовольствия. Унрак исследовал риф, а за ним по пятам следовал юноша с безвольным лицом — Натель, король туллов. Эрцгерцог Отрат в гордом одиночестве стоял напротив загороженного кварцевой плитой входа в грот. На лице его написан был благоговейный ужас. Похоже было, что Каль Закет еще не поговорил по душам со своим родственником, а сам Отрат, несомненно, вовсе к этому разговору не стремился. Эрионд тихо беседовал с Полгарой, Дарником, Белгаратом и Полидрой. Над головой юного бога светился странный бледный нимб. Шелка нигде не было видно.Но вот маленький человечек вынырнул из-за угла пирамиды. Там, откуда он явился, в небо поднимался черный столб дыма. Шелк спустился по лестнице в амфитеатр и направился прямиком к Гариону.— Что ты там делал? — устало спросил Гарион.— Решил, что самое время подать знак капитану Креске, — ответил Шелк. — Он хорошо знает обратную дорогу на Перивор, а как Бэрак плавает по проливам, мне не раз приходилось видеть. «Морская птица» предназначена для плавания в открытом море — очень уж велика и неповоротлива.— Если ты дашь ему это понять, то смертельно его обидишь.— Я вовсе не собирался объявлять ему об этом.И человечек с острым личиком растянулся на камнях рядом с Гарионом.— А Лизелль уже сказала тебе все, что думает по поводу вашей помолвки? — спросил Гарион.— О, она приберегает это на сладкое! Видимо, говорить она собирается долго и хочет, чтобы нам никто не мешал. Неужели в браке всегда так бывает? Вот ты, Гарион, неужели так и живешь в постоянной готовности к выяснению отношений?— Н-ну, такое частенько случается… Но ты ведь еще не женат.— Я ближе к этому, чем когда бы то ни было прежде.— И сожалеешь об этом?— В общем-то нет. Мы с Лизелль — два сапога пара. У нас много общего. Просто мне не нравится, когда надо мной что-то висит — вот так, как сейчас. — Шелк оглядел амфитеатр. — А он непременно должен вот так светиться? — спросил он, указывая пальцем в сторону Эрионда.— Скорее всего, он об этом и не подозревает. Это ему в новинку. Со временем он научится с этим управляться.— Ты хоть понимаешь, что мы с тобой сидим сейчас и критикуем бога?— Для нас он прежде всего друг, Шелк. А на критику со стороны друзей обижаться как-то не принято.— Ах, так мы с утра пребываем в философическом настроении? Знаешь, когда он прикоснулся Шаром к Белгарату и Полидре, у меня чуть разрыв сердца не случился.— Да и у меня тоже, — признался Гарион, — но, как выяснилось, Эрионд знал, что делал. — И он тяжело вздохнул.— Что-то не так?— Все закончилось, Шелк. Кажется, я стану скучать по этим временам, и тоска нападет сразу же, как только я высплюсь.— Да, последние деньки выдались горячие, не правда ли? Но утешься. Ежели мы помозгуем сообща, то выдумаем массу занятного и скучать нам не придется.— Уж я-то знаю, что меня ожидает.— Да? И что же, если не секрет?— Я буду обременен отцовскими обязанностями.— Но ведь твой сын не вечно будет малышом.— В моем семействе Гэран, как выяснилось, окажется далеко не единственным ребенком. Мой друг — ну, тот, голос которого я все время слышал, — обрадовал меня. Велел поджидать появления дочек — одной за другой…— Что ж, недурно. Это поможет тебе остепениться. Вовсе не хочу ни в чем тебя упрекать, но порой ты бываешь чересчур ветреным, Гарион. И года не проходит, чтобы ты стремглав не несся на другой конец света со своим пылающим мечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135