— Мы в неоплатном долгу у вас, господин барон, — ответил Гарион.Барон хитровато прищурился:— Признаюсь вам, господин рыцарь, что руководят мною не только великодушие и бескорыстие. Представив при дворе странствующих рыцарей, устремленных к благородной цели, я упрочу свою репутацию.— Ну хорошо, друг мой, — рассмеялся Гарион. — Таким образом все остаются в выигрыше.Дворец оказался почти точной копией королевской резиденции в Во-Мимбре — крепость внутри крепости, с высокими стенами и крепкими воротами.— По крайней мере на этот раз, надеюсь, моему деду не придется выращивать дерево, — прошептал Гарион на ухо Закету.— Чего-о?— Когда мы впервые попали в Во-Мимбр, рыцарь, стоявший на страже у ворот, не поверил Мандореллену, когда тот представил дедушку как великого волшебника Белгарата. Тогда дедушка вытащил хворостинку, запутавшуюся в хвосте его коня, воткнул ее в землю прямо на площади перед дворцом — и тотчас же выросла яблоня. Потом он приказал недоверчивому рыцарю всю оставшуюся жизнь за нею ухаживать.— И что, рыцарь послушался?— Не сомневаюсь. Мимбрийцы воспринимают подобные приказы исключительно серьезно.— Странный народ…— О да. Я вот, например, приказал Мандореллену жениться на девушке, которую он любил чуть ли не с детства, а еще прекратил войну в самом ее разгаре.— И как тебе это удалось?— А я пригрозил. Полагаю, они восприняли меня всерьез. — Подумав, он прибавил: — Хотя, наверное, немного помогла и буря, которую я обрушил на головы сражавшихся. А Мандореллен и Нерина долгие годы нежно обожали друг друга и пребывали в романтической тоске. Мне это, в конце концов, надоело, и я заставил их пошевелиться. Им я тоже пригрозил. Видишь вот этот ножичек? — Он указал на рукоять Ривского меча, торчавшую из-за его плеча. — Он сразу бросается в глаза.— Гарион! — Закет расхохотался. — Да ты деревенщина!— Да. Возможно, — согласился Гарион. — Но ведь они и впрямь поженились. Теперь оба безмерно счастливы, а ежели что-то пойдет не так, им есть, кого винить, правда?— Ты совершенно необыкновенный человек, друг мой, — серьезно сказал Закет.— Нет, — вздохнул Гарион. — Наверное, нет. А так хотелось бы… Судьбы мира тяжким бременем лежат на наших с тобой плечах, Закет, и на самих себя времени не остается. Вот скажи, разве тебе не хотелось бы в одно прекрасное летнее утро выехать из дому, просто чтобы полюбоваться восходом и поглядеть, что находится за ближайшим холмом?— Я думал, именно этим мы и занимаемся.— Не совсем так. Мы делаем все это по принуждению. Я же говорил о развлечении.— Уже многие годы я ничего не делал ради развлечения.— А разве ты не развлекался от души, угрожая распять Гетеля, короля туллов? Сенедра мне рассказывала.Закет расхохотался.— Это было совсем недурно, — признался он. — Но, разумеется, я никогда бы этого не сделал. Спору нет, Гетель полный идиот, но в тот момент он был мне нужен.— Вот именно! Все упирается в необходимость. Мы с тобой делаем лишь то, что нужно, а вовсе не то, чего нам хочется. Ни один из нас не искал столь высокой миссии, но теперь оба мы вынуждены делать то, что необходимо, и то, чего от нас ожидают. Если мы взбунтуемся, мир погибнет — и жертвами падут многие честные и благородные люди. Я не предам людей честных и благородных — и ты не предашь. Ты сам слишком благороден для этого.— Благороден? Я?— Ты недооцениваешь себя, Закет, и, я думаю, очень скоро некто поможет тебе покончить с ненавистью к самому себе.Закет вздрогнул.— Ты думал, я не знаю? — продолжал Гарион, не щадя застенчивости друга. — Но ты почти исцелен. Ты почти изжил страдания, боль и раскаяние, а если тебе нужен добрый совет, я научу тебя быть счастливым. Иначе для чего существует дружба?Из-под забрала Закета донеслось сдавленное рыдание.И тут между коней двух друзей неизвестно откуда возникла волчица. Ее янтарные глаза устремлены были на Гариона.— Отлично сказано, — произнесла она. — Возможно, сестра и недооценила тебя, юный волк. Похоже, ты и в самом деле уже не щенок.— Брат очень старается, — отвечал Гарион по-волчьи. — Брат надеется, что не слишком разочаровал тебя.— Ты подаешь надежды, Гарион.И эти слова ее разрушили последние сомнения Гариона. Он уже давно кое о чем подозревал…— Благодарю тебя, бабушка, — сказал он, уже совершенно точно зная, с кем разговаривает.— Долгонько же ты собирался, чтобы наконец это выговорить!— Боялся показаться не вполне вежливым…— Я считаю, что ты слишком много времени провел в обществе моей старшей дочери. Она, как я заметила, чересчур увлекается соблюдением приличий. Надеюсь, тебе достанет благоразумия держать свое открытие при себе?— Как ты пожелаешь.— Это будет мудро. — Волчица взглянула на ворота дворца. — Что это за строение?— Королевский дворец.— А кто такой король? Растолкуй по-волчьи.— В обычаях двуногих чтить их превыше всех прочих собратьев, бабушка. Правда, это скорее дань обычаю, нежели самому двуногому, носящему на голове корону.— Как любопытно! — фыркнула волчица.Но вот со скрежетом и звоном опустился подвесной мост, и барон Астеллиг со своими рыцарями, сопровождаемый путешественниками, въехал во двор.Как и в Во-Мимбре, Тронный зал королевского дворца в Дал-Периворе был просторным, со сводчатыми потолками и резными колоннами вдоль стен. Между колоннами располагались узкие и высокие окошки с витражами, и солнечный свет, льющийся сквозь цветные стеклышки, играл всеми цветами радуги. Пол был выложен отполированными до блеска мраморными плитами, а на крытом алым ковром возвышении в дальнем конце зала стоял трон Перивора, эффектно выделяясь на фоне тяжелых пурпурных драпировок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135