— Тогда я еще попрактикуюсь.К полудню Закет сделал значительные успехи.— На сегодня довольно, — сказал Гарион. — Становится чересчур жарко.— А я прекрасно себя чувствую! — возразил окрыленный Закет.— Признаться, я пекусь вовсе не о тебе, а о твоей лошади.— А-а-а… Да, она уже в мыле — слегка…— Не слегка, Закет. К тому же лично я уже нагулял прекрасный аппетит.День турнира выдался очень солнечным. Толпы празднично разодетых горожан тянулись по улицам к ристалищу, где должны были состояться поединки.— Знаешь, мне кое-что пришло в голову, — сказал Закету Гарион, когда они вышли из дворца. — И мне, и тебе, в сущности, наплевать, кто выйдет победителем в турнире, правда?— Что-то я тебя не пойму.— У нас есть дела поважнее, а ушибы и переломы были бы для нас только досадной помехой. Так что достаточно нанести несколько ударов, повергнуть наземь пару рыцарей, а затем беспрепятственно позволить другим выбить нас из седел. Честь наша останется таким образом незапятнанной, да и серьезных ранений мы избежим.— Ты предлагаешь нам сдаться добровольно? И это ты, Гарион?— Но это разумно.— Я в жизни еще не проигрывал сражения!— С каждым днем ты все больше и больше делаешься похожим на Мандореллена, — вздохнул Гарион.— Кстати, — продолжал Закет, — ты забываешь кое о чем. Мы ведь назвались доблестными рыцарями и сверх того сообщили, что нам предстоит великий подвиг. Если мы не сделаем все, что в наших силах, Нарадас напоет королю всякой всячины и заронит в его сердце подозрение. Ну, а если мы победим, то вырвем у змеи жало.— Победим? — фыркнул Гарион. — Конечно, ты многому научился за эту неделю, но ведь нам предстоит сразиться с теми, кто орудует копьем всю жизнь! Так что, думаю, победа нам не грозит.— Тогда идем на компромисс? — хитренько прищурился Закет.— Да что у тебя на уме?— Если мы выйдем победителями в турнире, король не сможет ни в чем нам отказать, правда?— Обычно так и происходит.— Тогда, возможно, он с радостью позволит Белгарату взглянуть на вожделенную карту? Уверен, он прекрасно знает, где она находится, или вынудит Нарадаса показать ее.— Слова твои не вполне лишены здравого смысла…— Ты ведь волшебник. Так устрой, чтобы мы выиграли!— Да ведь это же мошенничество!— Ты удивительно непоследователен, Гарион. Сперва ты предлагаешь нам свалиться с коней, словно кули с мукой, но ведь и это мошенничество, не так ли? Вот что я тебе скажу, друг мой. Я, император Маллореи, даю тебе свое императорское соизволение: можешь мошенничать сколько влезет. Ну как, теперь ты согласен?Гарион с минуту поразмышлял и кое о чем вспомнил.— Помнишь, я рассказывал тебе, как прекратил войну, чтобы дать возможность Мандореллену и Нерине без помех пожениться?— Ну да. А что?— Вот как я это сделал. Любое копье рано или поздно ломается. К концу турнира лошади будут разгуливать по колено в щепках. Мое же копье стало прочнее стали. Это великолепно сработало. В тот день ни один из самых доблестных рыцарей во всем Мимбре не усидел в седле.— А мне казалось, ты говорил, будто обрушил на их головы бурю…— Это было несколько позднее. Тогда две огромные армии сошлись лицом к лицу на равнине. Даже мимбрийцы не могут сражаться на поле, которое то и дело дырявят кошмарные молнии. Они не настолько глупы.— Прекрасная военная карьера, мой юный друг, — засмеялся Закет.— Да, забавный выдался денек, — признался Гарион. — Нечасто удавалось мне в одиночку обратить в бегство сразу две армии. Правда, потом я долго выпутывался из того, что сам нагородил. Когда портишь погоду, никогда не знаешь, каковы окажутся последствия. Белгарат и Белдин потом полгода шныряли туда-сюда по свету, усмиряя стихию. Дедушка был невероятно зол, когда вернулся. Среди прозвищ, которыми он щедро меня одаривал, «болван» было самым ласковым.— Кстати, ты вскользь упоминал о каких-то «заграждениях». Что это за штука?— В землю в самом центре ристалища вбивают нечто вроде свай, между которыми укрепляют длинные шесты — примерно на высоте лошадиной груди. Противники с противоположных сторон съезжаются как раз к этому шесту. Полагаю, это делается для того, чтобы лошади не налетели друг на друга. Добрые кони нынче в большой цене. Кстати, это мне кое о чем напомнило. На нашей стороне еще одно преимущество — и, надо сказать, немалое. Кони наши крупнее и сильнее здешних.— Правда твоя — и все же я чувствовал бы себе спокойнее, ежели б ты прибег к хитрости.— Одно другого не исключает. В честном бою мы с тобой оба нахватали бы столько синяков и ссадин, что потом неделю не смогли бы подняться с постели. Но нам предстоит важное свидание — если, разумеется, удастся дойти до места, где оно назначено.В преддверии поединка ристалище щедро украсили яркими флагами и вымпелами, а для короля, придворных дам и тех, кто в силу почтенного возраста уже не мог принимать участия в состязании, возвели трибуну. Простолюдины плотным кольцом окружили ристалище — они глазели на двух шутов, развлекавших толпу, покуда рыцари заканчивали последние приготовления. В противоположных концах поля высились яркие полосатые шатры — они предназначались для рыцарей, которым могло понадобиться починить доспехи или вволю пострадать вдали от посторонних глаз: ведь стоны и зубовный скрежет поверженных могли бы испортить всеобщее веселье.— Я сейчас вернусь, — сказал другу Гарион. — Хочу потолковать с дедушкой.Он спешился и двинулся к тому краю трибуны, где восседал Белгарат, облаченный в белоснежное одеяние, нимало не согласующееся с сердитым выражением лица.— Как ты элегантен! — оценил его наряд Гарион.— Вероятно, таково у здешних портных представление о шутках, — буркнул Белгарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135