— Кажется, я понимаю, куда ты клонишь, — восхищенно пробормотал Сади.— Еще бы, — сухо сказал Закет.— Но это поистине гениально, Каль Закет! — сказал евнух. — Зандрамас овладеет дикое торжество. Она возомнит, что ей удалось перехитрить пророчества, она твердо уверует, что победила!— Ну, а что приключится с нею, когда, мы выступим из укрытия и она поймет, что ей все же придется встретиться с Гарионом и предоставить Цирадис право выбора?— Она будет в высшей степени разочарована, — сказала Бархотка.— Думаю, сказать, что она будет разочарована, — это ничего не сказать, — продолжал Шелк. — Она придет в замешательство. Прибавьте сюда еще и бешеную злобу, и солидную порцию страха — получится замечательная смесь. Перед нами предстанет противник, начисто лишенный ясности мысли. Мы ведь совершенно уверены, что нам предстоит схватка, а в любом бою деморализованный противник в незавидном положении.— С точки зрения тактики это весьма разумно, Гарион, — сказал Закет.— Позвольте, я продолжу, — вмешался Белгарат. — Как минимум это даст мне возможность отплатить Зандрамас за то, что она слишком часто заставляла меня горевать. Полагаю, я задолжал ей за то, что она изрезала на куски ашабские пророчества. Завтра с утра я поговорю с капитаном Креской и выясню, можно ли высадиться у восточного склона горы. Королевский отлив даст нам прекрасный шанс. Потом мы осторожно обогнем скалу, оставаясь незамеченными, найдем укрытие у самого входа в пещеру и подождем, пока не появится Зандрамас. А уж тогда выйдем и преподнесем ей сюрприз.— Могу предложить маленькую услугу, — сказал Белдин. — Я полечу впереди и дам вам знать, когда она высадится. Так вы будете вполне готовы ее приветствовать.— Только не оборачивайся ястребом, дядюшка! — взмолилась Полгара.— Почему?— Зандрамас не круглая дура! Ястребу решительно нечего делать на рифе — ему не на кого там охотиться.— Может, она подумает, что меня принесло ветром…— И ты так безрассудно рискнешь хвостовым оперением? Стань чайкой, дядюшка!— Чайкой? — с отвращением переспросил Белдин. — Но они же так тупы — да и грязны к тому же!— И ты говоришь о грязи? — поднял голову Шелк. Он сосредоточенно подсчитывал что-то на пальцах.— Не задирайся, Хелдар! — угрожающе прорычал Белдин.— Какого числа родился принц Гэран? — спросил Шелк у Сенедры.— Седьмого. А что?— Похоже, завтрашний день необыкновенен во всех отношениях. Если я не ошибся в подсчетах, то завтра твоему сыну исполняется два года.— Не может быть! — воскликнула королева. — Мой малыш родился зимой!— Сенедра, — нежно принялся растолковывать жене Гарион, — Рива находится на противоположном краю земли. Сейчас там как раз зима. Сосчитай сама, сколько прошло времени с рождения Гэрана до того дня, как Зандрамас украла его, прибавь то время, что потратили мы, путешествуя сперва в Пролгу, потом в Тол-Хонет, затем в Найс — и так далее. Если ты будешь внимательно считать, то обнаружишь, что прошло как раз около двух лет.Сенедра сосредоточенно нахмурилась, загибая пальцы. И вот глаза ее расширились.— Кажется, Шелк прав! — воскликнула она. — Гэрану завтра исполняется два года!Дарник положил ладонь на плечо маленькой королевы.— Погляжу, может, мне удастся приготовить ему какой-нибудь подарочек, Сенедра, — ласково сказал он. — Мальчик непременно должен получить подарок в день рождения — особенно после того, как он так долго пробыл в разлуке с семьей.Из глаз Сенедры брызнули слезы.— О, Дарник! — Она, рыдая, кинулась ему на грудь. — Ты такой заботливый!Гарион взглянул на Полгару, слегка пошевелив пальцами.«Кажется, пора вам, женщинам, сообща уложить ее баиньки. Мы все немного нервничаем, а если она слишком много будет думать о завтрашнем дне, то вконец разволнуется. Грядущий день и для нее окажется нелегким…»— Наверное, ты прав.Когда женщины удалились, Гарион и остальные мужчины остались сидеть за столом, погруженные в воспоминания. Они припоминали необыкновенные приключения, выпавшие на их долю с той самой вьюжной ночи, когда Гарион, Белгарат, Полгара и Дарник, крадучись, покинули ферму Фалдора и очутились в мире, где причудливо переплелись возможное и невозможное. И вновь Гарион ощутил, как очищается его душа, — почувствовал он и еще кое-что: вновь нахлынувшие переживания обо всем, что выпало на их долю во время долгих странствий, как бы фокусируют его волю, исполняют решимости, помогают яснее осознать свою цель. Это непременно должно было помочь.— Полагаю, на сегодня достаточно, — сказал Белгарат, вставая. — Теперь все мы знаем, что у нас позади. Пора перестать думать об этом и устремиться к тому, что ждет нас впереди. А теперь пора спать.Когда Гарион лег в постель, Сенедра беспокойно заворочалась.— Я думала, ты до утра там просидишь, — сонно пробормотала она.— Мы разговаривали.— Знаю. Я слышала ваши голоса. И после этого мужчины упрекают женщин в болтливости!— А разве не так?— Возможно, но женщины болтают, когда руки их заняты работой. А вот у мужчин все иначе.— Может, ты и права.Она немного помолчала и снова позвала:— Гарион!— Что, Сенедра?— Можно мне одолжить у тебя кинжал — ну, тот маленький кинжальчик, который подарил тебе Дарник, когда ты был еще мальчиком?— Если хочешь что-нибудь отрезать, скажи, что именно, — и я сам отрежу.— Дело не в этом, Гарион. Мне завтра понадобится кинжал.— Зачем?— Когда я встречусь с Зандрамас, я ее убью.— Сенедра!— Я имею на это полное право! Ты сказал Цирадис, что не можешь сделать этого, потому что Зандрамас женщина. А вот у меня нет причин так с нею деликатничать! И я вырежу сердце у нее из груди — если оно там есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135