Цирадис рыдала.Гарион глубоко вздохнул и огляделся. Амфитеатр теперь казался вовсе не таким уж огромным. По крайней мере, он был явно тесен, чтобы вместить все, только что произошедшее здесь, но, возможно, и вся вселенная была для этого тесна… Лица друзей, озаренные зловещим светом, льющимся с грозовых небес, то и дело освещали вспышки чудовищных молний. Все были потрясены до глубины души. Амфитеатр сплошь покрывали трупы гролимов — некоторые распростерлись на холодных камнях, напоминая черные тряпки, другие безжизненно скорчились на ступенях. Гарион услышал вдруг странный гулкий звук, напоминавший бесконечно глубокий вздох. Он кинул взор на дракона. Язык чудовища вывалился из пасти, а змеиный глаз слепо глядел на него. Звук несомненно исходил от этой огромной туши. Внутренности зверя, еще не ведая о том, что они мертвы, продолжали методично переваривать пищу. Зандрамас окаменела, потрясенная. Гадина, которую натравила она на врагов, и демон, которому наказала повергнуть их во прах, — оба были мертвы. Как ни пыталась она извернуться, чтобы не пришлось ей, беззащитной и безоружной, дожидаться Последнего выбора, но все хитроумные планы ее рассыпались, словно замок из песка, выстроенный ребенком в опасной близости от полосы прибоя. Сын Гариона глядел на отца — взгляд мальчика переполняло безграничное доверие и гордость. И этот ясный взор согрел его раненое сердце.Цирадис рыдала.И все остальное вдруг перестало существовать для Гариона. Он видел сейчас лишь сокрушенную горем прорицательницу из Келля. В этот момент она была самым важным существом во вселенной, а возможно, так было всегда. Гарион подумал вдруг, что весь мир создан был ради одной великой цели — чтобы эта хрупкая девушка сейчас стояла здесь, готовясь сделать Последний выбор. Но способна ли она теперь на это? Неужели гибель ее проводника и защитника — единственного искренне любимого ею существа во всем свете — сделала ее неспособной исполнить миссию?Цирадис рыдала. Минуты текли. Гарион теперь ясно видел, словно читал Книгу Небес, что выбор должен состояться не только в определенный день, но и в назначенный час, и если Цирадис, сломленная горем, не сможет в этот час выполнить предначертанное, все, что есть, было и будет на этой земле, обречено. Она должна совладать с собой — иначе все погибло.Неведомо откуда донесся вдруг невыразимо печальный голос, поющий песнь, в которой звучала вся глубина человеческого горя. К нему постепенно присоединялись другие голоса. Таинственная сверхдуша далазийцев, постигнув глубину печали прорицательницы из Келля, оплакивала вместе с нею ее утрату. Песнь безграничного отчаяния постепенно стихала, и вот наступила тишина, рядом с которой могильное безмолвие — ничто…Цирадис рыдала, но не одна. Все далазийцы плакали вместе с нею.И вот вновь зазвучал одинокий голос — мелодия напоминала ту, что минуту назад стихла. Неискушенному Гариону показалось, будто звучит та же самая песнь, однако вскоре он понял, что это не так. Когда зазвучал многоголосый хор, то безысходная скорбь начала тонуть в странном напеве. Финал был совсем иным…И вновь зазвучала песнь, но на этот раз вступил сразу огромный хор, и победное крещендо сотрясло, казалось, самые основы мироздания. Мелодия оставалась почти неизменной, но траурный реквием превратился теперь в песнь торжества.Цирадис нежно сложила руки Тофа на его груди, пригладила ему волосы, а потом коснулась заплаканного лица Дарника жестом трогательного утешения.Когда она поднялась, то уже не плакала больше, и слезы Гариона высохли сами собой — так рассеивают утренний туман лучи восходящего солнца.— Пойдемте, — решительно сказала она, указывая на вход в пещеру. — Время приближается. Иди, Дитя Света, и ты, Дитя Тьмы! Войдите прямо в грот, ибо всем нам надо принять решения раз и навсегда. Войдите вместе со мною в то Место, которого больше нет, — там мы решим судьбы мира.И твердой походкой прорицательница направилась прямо к огромной двери, над которой укреплена была каменная маска Торака.Гарион, всецело во власти этого чистого голоса, двинулся вслед за хрупкой девушкой. Повиновалась и Зандрамас. Они с нею шли бок о бок, а когда входили в грот, Гарион услышал, как атласный ее рукав с шелестом скользнул по стали его лат. И с изумлением он вдруг осознал, что силы, наблюдающие за тем, как проходит встреча, не вполне уверены в себе. Между ним и колдуньей из Даршивы существовал незримый, но непреодолимый барьер. Тонкое, ничем не защищенное горло Зандрамас было на расстоянии вытянутой руки, но она была так же неуязвима, как если бы находилась на обратной стороне Луны. Остальные шли за ними следом. А Зандрамас вела за ручку Гэрана, а за спиной ее, как привязанный, плелся трясущийся Отрат.— Этого не должно случиться, Белгарион из Ривы, — жарко зашептала Зандрамас. — Неужели мы с тобой, самые могущественные существа во вселенной, подчинимся выбору этой полоумной девки? Право выбора принадлежит лишь нам, нам одним! Так мы оба станем богами. Мы с легкостью низвергнем Ула и всех остальных и одни станем править вселенной! — Мерцающие огоньки все стремительнее перебегали у нее под кожей, а глаза пылали алым огнем. — А когда мы сделаемся божествами, ты можешь прогнать свою смертную жену — да она, в сущности, и не человек-то вовсе, — и мы с тобою станем супругами. От нас с тобою произойдет раса богов, Белгарион! Мы подарим друг другу неземные восторги! Ты найдешь меня прекрасной, восхитительной — как и все мои мужчины до сих пор, — а я наполню дни твои и ночи божественной страстью, и свет сольется с тьмою, а тьма — со светом…Гарион был ошеломлен и даже слегка напуган решительной целеустремленностью духа, под властью которого находилась Дитя Тьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135