Монах тоже пожал плечами:
– Это довольно распространенное имя. Я знаю двух или трех людей, которых так зовут.
– Да, верно.
Крисп зевнул. Монах показал ему, как пройти в общую спальню.

* * *
Игумену Пирру снился сон. Это было одно из тех сновидений, когда знаешь, что спишь, но лень, да и неохота сделать усилие, чтобы проснуться. А снилось ему, что он стоит в очереди к какому-то судье, причем земному или небесному – непонятно.
Приговоров, которые выносила фигура на троне стоявшим впереди людям, игумен не слышал, но они его не очень-то волновали. Он знал, что вел благочестивую жизнь и земные грехи его крайне незначительны. Так что суровый приговор ему не грозил.
Очередь продвигалась, как это бывает во сне, очень быстро. Между настоятелем и судьей осталась лишь одна женщина. А потом и ее не стало. Ушла ли она? Испарилась? Пирр не заметил, но для сновидений такие фокусы тоже в порядке вещей. Игумен поклонился человеку – если это был человек, – сидящему на троне.
Острый, как у самого Фоса, взор пронзил Пирра насквозь.
Настоятель поклонился снова и застыл, согнувшись в поясе. Он с трудом удерживался от желания упасть на четвереньки, а потом на живот, словно перед Автократором.
– Сиятельный господин!.. – услыхал он свой собственный дрожащий голос.
– Молчи, червь! – Это уже был голос судьи, прогремевший под черепом подобно удару грома. – Делай, что я скажу, и благополучие воцарится в Видессе; ослушаешься – навлечешь на него беду. Ты понял?
– Да, владыка! – сказал Пирр, видя себя самого во сне. – Говори, я все исполню.
– Тогда иди в общую спальню. Иди немедля, не жди до зари.
Выкликни имя «Крисп» – раз, и другой, и третий. Окажи человеку, который отзовется, любую услугу; обращайся с ним как с собственным сыном. Иди же и делай, что я повелел.
Пирр проснулся и обнаружил, что лежит в безопасности в своей постели. Огонь, горевший в желобе, освещал комнату. Если не считать обилия книг и чуть большей площади, спальня ничем не отличалась от монашеских келий: в отличие от многих других настоятелей, Пирр отвергал личный комфорт как непозволительную слабость.
– Какой странный сон! – прошептал он. Но вставать, естественно, не стал. Зевнул, потянулся – и снова заснул.
И вновь очутился перед судьей, сидящим на троне, только теперь уже во главе очереди. И если в прошлый раз взор судьи показался ему пронзительным, то теперь он сверкал откровенным гневом.
– Подлый ослушник! – крикнул судья. – Повинуйся, или все вокруг тебя погибнет! Вызови человека по имени Крисп из общей спальни – единожды, и дважды, и трижды. Отнесись к нему как к родному сыну. Не теряй зря времени и не погрязай в ленивой дремоте!
Делай, что велено! Иди же!
Пирр проснулся, словно от внезапного толчка. Лоб и тонзура покрылись испариной. В ушах продолжал греметь разгневанный окрик судьи. Настоятель начал было вставать с постели, потом остановился, охваченный гневом на самого себя. С какой стати им будет командовать какое-то дурацкое сновидение?
Он снова, совершенно сознательно, улегся и настроился на сон. На сей раз уснуть удалось не так быстро, но дисциплинированный рассудок заставил организм расслабиться. Веки игумена смежились, дыхание стало глубоким и ровным.
Холодный ужас стеснил ему грудь: судья, встав с трона, надвигался прямо на него. Пирр попытался бежать, но не смог.
Судья схватил его и приподнял, как жалкого мышонка.
– Вызови человека по имени Крисп, глупец! – прогремел он и отшвырнул Пирра прочь. Игумен падал, и падал, и падал до бесконечности…
Проснулся он на каменном полу.
Дрожа, встал на ноги. Настоятель был человек смелый; даже теперь он собрался вернуться в кровать. Но при мысли о судье и его ужасных глазах – и о том, как они посмотрят на него, если он снова ослушается приказа, – смелость покинула игумена. Открыв двери спальни, он вышел в коридор.
Двое монахов, возвращавшихся в свои кельи после ночной службы, подняли на него глаза, удивленные тем, что кто-то приближается к ним в такой неурочный час. Пирр надменно, как было положено по должности, посмотрел сквозь них, точно не видя. Монахи склонили головы и безмолвно отступили в сторонку, давая игумену пройти.
Дверь в общую спальню была заперта снаружи. Поднимая засов, Пирр засомневался было снова… Но он не падал с кровати с детских лет. И просто не мог поверить, что упал сегодня ночью. Качая головой, игумен вошел в общую спальню.
Как обычно, первым делом в нос ударило зловоние – запах нищих, голодных и убогих отбросов Видесса: запах немытых тел, перегара и резкая вонь блевотины из угла. Нынешний ночной дождь добавил к этой смеси затхлость влажной соломы и душную прель отсырелой шерсти.
Один из бродяг пробормотал себе что-то под нос, перевернувшись во сне. Остальные храпели. Какой-то парень сидел, прислонившись к стене, и надрывался бесконечным чахоточным кашлем. «И я должен выбрать одного из этих людей, чтобы обращаться с ним как со своим сыном? – подумал настоятель. – Одного из этих ?»
Можно было, конечно, вернуться в постель. Пирр уже взялся было за дверную ручку – и понял, что не осмеливается ее нажать.
Вздохнув, он снова обернулся к спящим.
– Крисп! – позвал он шепотом.
Пара людей шевельнулись. Глаза чахоточного, громадные на исхудалом лице, встретились с глазами игумена. Их выражения Пирр так и не сумел понять. А на зов его никто не откликался.
– Крисп! – позвал он опять, на сей раз громче.
Кто-то заворчал. Кто-то сел. И снова никто не ответил. Пирр почувствовал, как краска стыда поднимается к самой тонзуре. Если это ночное безумие окончится ничем, ему придется придумать какое-то объяснение, возможно даже – при этой мысли игумен содрогнулся – для самого патриарха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138