Могу я помочь вам, высокочтимый господин?
Оглянувшись, Крисп увидел того самого таможенника, который поймал их с Анфимом возле Амфитеатра.
– Все возможно, – не трудясь поправлять не положенное ему по чину обращение, ответил Крисп. – Мне нужно вот что…
– Да, я могу его найти, – заверил таможенник, когда Крисп закончил. – Буду рад отблагодарить вас за доброту хотя бы такой мелочью. Подождите, пожалуйста, здесь, высокочтимый господин. – Таможенник скрылся в комнате, битком набитой ящиками со свитками. В конце концов он появился, отряхивая пыль с рук и туники:
– Простите, что так долго: там у нас ужасный беспорядок. Закон, о котором вы спрашивали, был принят для того, чтобы защитить живших на реке Астрис трапперов и охотников от конкуренции меховщиков из Агдера.
– На реке Астрис? – изумился Крисп. – Но там уже несколько столетий живут кубраты!
– Вы это знаете, и я это знаю, но до закона новости, похоже, не дошли.
– Дойдут! – пообещал Крисп. – Спасибо за помощь.
– После того, что вы для меня сделали, высокочтимый господин, я всегда рад вам служить.
Крисп вернулся в императорскую резиденцию и нацарапал Ипатию записочку: «Вопрос у вас весомый, но недостаточно весомый, чтобы продвинуться вперед». Купец, без сомнения, сумеет понять, что речь идет о весе монет.
Так и вышло. Когда они встретились снова, Иратий первым делом поинтересовался:
– Сколько должен весить наш вопрос?
– Фунта вполне хватит, – заявил Крисп, вспомнив совет Петрония. Голос его звучал ровно, однако в душе он с трепетом ожидал, что Ипатий сейчас взбеленится.
Меховщик только вздохнул:
– Фунт так фунт, почитаемый и почтенный господин. Скомбр все равно обходился нам дороже.
– Да ну?
Когда Скомбр ушел в монахи, все его мирское имущество отошло в имперскую казну. Анфиму на кутежи там хватит надолго, подумал Крисп, гадая про себя, сколько же взяток брал прежний вестиарий.
После того как золото перешло из рук в руки, Крисп предложил Анфиму внести изменение в закон.
– Почему бы нет? – откликнулся Автократор. – Да здравствуют дешевые меха!
Крисп подготовил необходимые документы, и Анфим подписал их императорскими алыми чернилами.
Двенадцать золотых Крисп послал Петронию. Севастократор вернул их с припиской: «Тебе они нужны больше, но намерения я не забуду». Крисп с удовольствием сунул монеты в кубышку, а, поскольку порыв его должным образом оценили, получилось, что он заплатил долг благодарности, не отдав ни гроша.

* * *
Певец открыл золоченый шарик, прочел: «Четырнадцать золотых монет», взвизгнул – не выходя из тональности – и поцеловал Криспа в губы. Поцелуй доставил бы тому больше удовольствия, будь певец женщиной. Но в остальном реакция артиста была лучше не придумаешь. Он понесся через зал, мелодично вопя во всю мощь своих легких.
У большинства Анфимовых гостей четырнадцать золотых монет не вызвали бы ни тени восторга. Как Крисп и ожидал, вид человека, столь восхищенного такой мелочью, развеселил гостей. Ну а для певца выигрыш вовсе не был мелочью.
Посмеиваясь про себя – ибо ему не приходилось испытывать беспокойства по поводу мужских поцелуев с тех пор, как он ушел от Яковизия, – Крисп как следует приложился к кубку с вином. Обычно на Анфимовых кутежах он растягивал кубок надолго, прихлебывая по глоточку. Но сегодня как-то не получилось; в голове у него зашумело.
Он пробрался сквозь толпу к императору:
– Могу я откланяться, ваше величество?
– Так рано? – надулся Анфим. Было что-то около полуночи.
– У вас завтра утром встреча с Гнатием, если помните, ваше величество. – Крисп насмешливо улыбнулся. – И если вы можете спать до последнего и даже заставить пресвятого отца подождать, то я должен встать рано, чтобы подготовить все, что положено.
– Ну ладно, – проворчал император. И вдруг глаза у него загорелись:
– Тогда давай мне чашу! Я сам буду предлагать гостям фанты.
Вообще-то император предпочитал более ядреные развлечения, но это было что-то новенькое, а потому интересное.
Крисп с удовольствием отдал хрустальную чашу. Прохладный, свежий воздух весенней ночи освежил ему голову. Шум кутежа в особняке стихал по мере того, как Крисп приближался к императорской резиденции.
Халогаи у входа кивнули ему; они давно уже привыкл и к Криспу.
Едва он улегся в кровать, как зазвенел колокольчик на красном шнурке. Крисп, нахмурясь, влез в темноте в тунику. Почему император вернулся так рано? Неужто он бросил гулянку лишь затем, чтобы попенять Криспу на преждевременный уход? Вообще с Анфнма такое сталось бы, но только не теперь, когда он так увлекся раздачей золоченых шариков.
В императорской спальне горело несколько ламп, но Анфима там не было. В постели сидела императрица.
– Никак не могу заснуть сегодня, Крисп, – сказал она. – Принеси мне чашу вина, пожалуйста. Это тебя не затруднит?
– Ничуть, ваше величество, – ответил Крисп. И при этом не покривил душой: какой вестиарий осмелится счесть затруднительной просьбу императрицы видесской? – Я тотчас вернусь.
Крисп нашел в столовой кувшин вина и налил чашу.
– Спасибо, – промолвила Дара и залпом, почти как Анфим, выпила вино. Она была обнажена, как и утром, когда Крисп впервые вошел в императорскую спальню, но не пыталась прикрыться; для нее он был все равно что евнух. – Принеси еще, будь добр! – сказала она, протянув ему чашу.
– Сию минуту! – отозвался Крисп.
Заглотнув вторую порцию с такой же скоростью, как и первую. Дара поставила пустую чашу на ночной столик возле кровати.
– Скажи, а его императорское величество тоже скоро вернется? – спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138