– Хорошо, – сказала Льючин. – Я запишу их и пошлю вам вместе с моими письмами.
– А! Я предвижу с каким удовольствием буду читать их.
Льючин нахмурилась и пожевала губы, внимательно глядя на свою подругу, а потом сказала, – Но ведь это еще не все, не правда ли?
– Как, есть еще что-то?
– Вы знаете или подозреваете кое-что, о чем еще не рассказали нам.
– А, – сказала Зивра и улыбнулась. – Я должна была знать, что не сумею ничего утаить от вас.
– И что это?
– Ну, я подозреваю-
– Так и есть, – сказал Шант. – Вы опасаетесь.
– Ну хорошо, я опасаюсь. Мне сказали, что там я должна с кем-то встретиться.
– Как, с кем-то встретиться?
– Точно.
– Тогда вы опасаетесь-
– Что я выйду замуж.
– Но ваши опекуны вам это не сказали! – взволнованно сказала Льючин.
– Увы, – сказала Цивара. – Поэтому я и не знаю. Они не захотели ничего объяснить мне, сказав только, что я должна ехать, должна повстречаться с кем-то, и все объяснится.
– Признаюсь откровенно, – сказал Пиро, – это звучит, да, но мне не нравится как оно звучит.
– И не мне, – сказал Шант.
– И не мне, – сказала Льючин.
– Тайна, – добавил Пиро. – Это совершенно ясно.
– Если это тайна, – возразил Шант, – тогда ничего не ясно.
– Я имею в виду-
– Да, но что мы можем сделать? – быстро сказала Зивра
– Мы можем сами отвезти ее! – предложил Пиро.
– Как, отвезти меня?
– В точности, – сказал Шант.
– Куда?
– Ну, – сказал Пиро, – в, это, в-
– В любое место, – сказал Шант. – Например в джунгли.
– Мне это не кажется разумным, – сказала Льючин. – Заметьте-
– Что? – хором спросили Шант и Пиро.
– Что мы не знаем, будет ли на самом деле свадьба, мы только подозреваем.
– Возможно вы правы, – сказал Шант. – Тем не менее скорее всего это связано с чем-то неприятным, иначе они бы сказали ей, что это все значит. Ну, Пиро, а вы как думаете?
– Я полностью согласен с Шантом.
– А я, – сказала Зивра, которая, казалось, не знает что ей делать: смеяться или плакать, – очень опасаюсь, что должна присоединиться к мнению Льючин. Мы не можем действовать, основываясь только на подозрениях. Помимо всего прочего, если это замужество, возможно это мне понравится.
– Вы так думаете? – с сомнением в голосе спросил Пиро.
– Да, но-
– Все это не имеет значения, – твердо сказал Льючин. – Мы не будет отвозить ее.
– И тем не менее-, – начал Шант.
– Так как, – продолжала Льючин, – наш друг напишет нам, и вскоре мы будем знать, а тогда-
– Ну, – сказал Пиро, – и тогда?
– Тогда мы сделаем то, что должны сделать.
Она сказала это холодно и без всякого выражения. Остальные поглядели друг на друга и торжественно кивнули.
На остальные события этого дня была, как казалось, накинута вуаль и всех охватило необъяснимое чувство того, что что-то закончилось. Никто не говорил, что Общество, фактически, распущено; тем не менее все, каждый по своему, чувствовали это. Они пили, но немного, как если бы не хотели, чтобы вино замутило воспоминания об этом дне, и они говорили, даже Пиро и Шант, негромко и спокойно, впоминали прошлые приключения, делились планами, надеждами и мечтами на будущее, до тех пор, пока не настала ночь.
В какой-то момент Пиро, как если бы говоря самому себе, хотя его слова были обращены к Зивре, сказал, – Не думаете ли вы, что сможете наконец узнать хоть что-то о вашем происхождении? – Потом, сообразив, что высказал вслух свои мысли, замолчал и держался очень тихо, с извинением на губах за то, что коснулся предмета о котором они никогда не говорили.
Тем не менее Зивра только кивнула, как если бы ей задали самый естественный вопрос в мире, и сказала, – Мне самой это тоже пришло в голову. Возможно да, но возможно и нет.
За многие годы они ни разу не касались этой темы, и теперь, когда она возникла, никто не знал, что сказать, пока Льючин не спросила, – Вам тяжело жить, не зная своего происхождения?
Зивра нахмурилась и сказала, – Вы хотите знать, не мешает ли это мне?
– Да, – сказала Льючин, – если вас не затруднит сказать мне.
– Хорошо, я отвечу на ваш вопрос.
– И?
– Нет, по какой-то причине не мешает. Более того, мне всегда казалось, что есть-
– Да? – сказал Шант, – что есть?
– Что есть причина, из-за которой имена моих родителей, обстоятельства рождения – и даже Дом – скрывают от меня. Я всегда знала, или мне кажется, что знала, что я все узнаю в нужное время.
– О, – сказал Пиро, – быть может оно настало, это нужное время?
– Возможно.
– И, – добавила Льючин, – вы никогда не спрашивали ваших опекунов?
– Никогда, – ответила она.
– Но, – вмешался Шант, – вы расскажите нам, когда узнаете? Вы же знаете, что нам интересно все, происходящее с членами Общества.
– Да, я прекрасно понимаю это, и клянусь, что расскажу вам все, что смогу.
– Это все, что мы могли спросить, – сказала Льючин, бросая на Шанта взгляд, чтобы быть уверенной в том, что он понял, кому адресованы ее слова.
После чего разговор перешел на другие темы, и продолжался до тех пор, пока Зивра не заявила, что она должна идти, так как весь следующий день она будет занята подготовкой к отъезду, который назначен на самое раннее время, да и к тому же уже очень поздно.
Читателю, который только что познакомился с этими четыремя персонажами, вряд ли будет интересно услышать о словах и слезах, которые лились градом, когда Льючин и Шант прошались с Зиврой и Пиро, так что позвольте нам все это пропустить, упомянув только то, что не было недостатка во взаимных уверениях в любви и обещаниях писать письма, очень часто, и нанести визит, как только будет возможно.
Пиро и Зивра прошли вместе какое-то расстояние, и даже усевшись на своих лошадей они какое-то время ехали рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132