это был сидевший подле ме
ня унтер-офицер, который так крепко за меня уцепился, что я никак оторвать
ся от него не мог, пока он сам потерял чувство и меня привел в такое же сост
ояние. Я, уже не помня, что со мною происходило, очувствовался на берегу по
дле камня; волна, выбросившая меня, набежала опять, покрыла меня снова и, с
текая с берега, силилась увлечь с собою. Я схватился за камень и когда увид
ел себя опять на суше, то спешил скорее всползти на берег, и хотя волна еще
раз догнала меня, однако была уже так слаба, что не могла стащить меня с ме
ста, и я от нее ушел».
Выслушав повествование матроса и видя, что уже день клонится к вечеру, я с
пешил возвратиться в город, обнадежив больных, что приложу о них всевозм
ожное попечение.
Несмотря на чрезвычайную усталость, я пришел прямо к бургомистру. Первое
мое движение было броситься к нему на шею и просить о сохранении жизни мн
огим несчастным.
Бургомистр долго сомневался, отговаривался, колебался, однако, наконец,
смягченный неотступной моей просьбой, а особливо уверениями, что такое е
го благодеяние сделает имя его известным в России, дал мне слово и спроси
л, какую помощь им подать. Я отвечал: 1) отвести дом, который бы не тесен, чист
и тепел был; 2) купить хлеба, зелени, свежего мяса и приказать изготовить дл
я них пищу; 3) приставить одного или двух лекарей, которые бы за ними ходили
и лекарство им прописывали; 4) напоследок, послать столько подвод, чтоб все
х больных одним разом забрать и привезти. Все это исполнено было в точнос
ти. Бургомистр пошел сам со мною. Дом отвели, вычистили, протопили, постлал
и соломенные постели и стали стряпать кушанья. Привели двадцать подвод,
пришли два лекаря, и я вместе с ними отправился туда на телеге. Солдатский
капитан, велел класть и сажать больных на подводы. Все они, как хворые, так
и здоровые, чрезвычайно были обрадованы.
Мы приехали в город, когда уже смеркалось. Освещенный дом, теплые покои, св
ежая пища, после столь долгого мрака, холода, изнурения и отчаяния, всех их
так оживили, что у самых слабых и почти без движения лежавших написана бы
ла на лице радость. Я так утомился, что как скоро пришел домой, то кинулся в
постель и ту же минуту заснул крепким сном.
На другой день ветер стал тише. Я нанял лодку и поехал на корабль, чтоб дон
ести капитану о всем происходившем, и нашел там всех в радости: корабль пе
ретянулся; лоцманы вывели его далее на море, на глубину 15 сажен. Он был вне о
пасности в рассуждении мелей, но оставалось еще великое сомнение в его с
пасении. Гавань в Истаде была так мелка, что он не мог в нее войти, а к походу
был безнадежен.
Однакож нечего было делать, надлежало помышлять о походе; положили итти
в ближайший шведский город Карлсгамн
Карлсхамн Ц в южной Швеции, между Карлскр
уной и Кристианстадом.
, имеющий хорошую гавань и отстоящий от Истада верст шестьдесят ил
и семьдесят. Но как корабль чрезвычайно тек и опасно было, чтоб на море при
умножении течи он не утонул, то рассудили нанять находившиеся на тот раз
в истадской гавани два купеческих судна, с тем чтоб оные провожали кораб
ль, и если случится, что он будет тонуть, то старались бы спасти с него люде
й.
В сем намерении капитан послал меня опять на берег с приказанием привезт
и ему ответ, пожелают ли корабельщики (шкипера) тех двух судов наняться и ч
его будут просить. Я съездил на берег, переговорил с ними и, возвратясь, до
нес, что они соглашаются, но меньше трех тысяч рублей не берут. Капитан пос
лал меня опять и велел давать две тысячи. Корабельщики отвечали мне, что о
ни получили письма, по которым нужно им итти в свой путь, и что потому не мо
гут они теперь и той цены взять, какую просили, а если хотят нанять их, то за
платили бы четыре тысячи рублей, и то с тем, чтоб через сутки дать им решит
ельный ответ.
С сим известием поехал я опять на корабль. Надобность принудила капитана
дать просимую ими цену, но как на корабле столько наличных денег не было,
то надлежало занять их и с корабельщиками сделать письменный договор. Ка
питан велел мне отправиться на берег и все это как можно скорее привесть
к окончанию. Я приехал к приятелю моему бургомистру (ибо он меня очень пол
юбил, и я у него всякий день обедал). Заем денег требовал некоторого времен
и, потому что один бургомистр без собрания магистрата сделать сего не мо
г. Написать договор я не умел, не только на немецком, ниже на русском языке,
и так это весьма меня затрудняло.
Бургомистр вступился в мои хлопоты, сочинил договор, который я перевел п
отом на русский язык. В нем сказано было, что половинное число денег (то ес
ть две тысячи рублей) вручить корабельщикам на месте, а другую половину, «
заявя о том бургомистру», заплатить по прибытии в Карлсгамн; они же с свое
й стороны обязываются тотчас, как скоро на корабле сделан будет условный
знак, забрать на суда свои наших больных, притти к кораблю и во время путе
шествия его итти с ним вместе до Карлсгамна, не отлучаясь от него и держас
ь всегда ближе, чтобы в случае несчастия можно было с корабля свезти на ни
х людей, о спасении которых должны они прилагать всевозможное старание.

Корабельщики согласны были на эти условия, и так осталось только им и кап
итану подписать их. Я поехал с ними на корабль. Капитан и они подписали дог
овор, написанный на немецком языке с русским переводом. Капитан послал м
еня еще раз на берег, с тем чтобы занять в магистрате половинное число ден
ег (две тысячи рублей) и отдать им при бургомистре, заявя ему, что остальны
е две тысячи заплачены будут по прибытии в Карлсгамн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39