Это слова пророчицы.
-- Не слишком ли дружелюбен Скрюмир к своим будущим врагам?
Тьяльви отрывисто хохотнул.
-- Плохо ты знаешь Еку-Тора, потому так и говоришь. Пусть Скрюмир и
велик, но на Рыжебородом его пояс силы. Он этого великана может на месте
свернуть: круть, верть, и готово.
Ши вздохнул и попытался снова:
-- Послушай, разве ты не заметил, что, когда Скрюмир натянул перчатку,
мы тотчас же промокли до нитки?
-- Ну, вообще-то припоминаю.
-- Я считаю, что никакой гигантской перчатки не было. Это была иллюзия,
волшебство. Нас хотели запугать. На самом деле мы спали под открытым небом и
промокли, насквозь промокли. Здорово же нас околдовали. Мы совершенно не
ощущали сырости, пока заклятье не сняли, и перчатка не исчезла.
-- Возможно. И что же сие знаменует?
-- Сне знаменует, что Скрюмир столкнулся с нами отнюдь неспроста. Все
это было подстроено.
Простак озадаченно поскреб в голове.
-- Сдается мне, друг мой Харальд, что волю ты дал беспочвенным
фантазиям. -- Он огляделся. -- Эх, хотелось бы мне, чтоб Хеймдалль был
сейчас с нами! Вот уж кто видит на сотни миль в темноте и слышит, как шерсть
растет на спине у барана! Но только не могут они вместе -- Златорогий и
Дядюшка Лис. Из всех асов один Тор и может вытерпеть Локи.
Ши зябко передернул плечами.
-- Слушай, дружище Харальд, -- предложил Тьяльви, -- как тебе, не слабо
пробежаться -- согреемся, а?
Вскоре Ши выяснил, что идея Тьяльви оказалась несколько шире, чем
намерение пассивно трусить за колесницей.
-- Дунем вон до того валуна, а потом обратно к повозке, -- сказал он.
-- Готов? Приготовились... пошел!
И прежде чем Ши, путаясь в мехах, успел сделать первые неловкие скачки,
Тьяльви был уже на полпути к валуну. Из-под ног его летели мелкие камешки,
плащ реял за спиной, точно стяг. Ши не покрыл еще и половины дистанции,
когда Тьяльви уже пронесся мимо него обратно, ухмыляясь на бегу. Ши всегда
считал себя неплохим бегуном, но разве потягаешься с эдаким лосем? Господи,
да было ли хоть что-нибудь, в чем он мог сравниться со здешней публикой?
Тьяльви помог ему взобраться на колесницу.
-- Получается у тебя получше, чем у большинства бегунов, друг Харальд,
-- бодрым голосом, в котором сквозило превосходство, заметил он. -- Я-то
думал, что смогу немного удивить тебя. Возможно, не слыхал ты, как бегает
Тьяльви. Но, -- понизил он голос, -- ни в какие состязания с Дядюшкой Лисом
не ввязывайся ни в коем случае. Он сначала заключает пари, а потом последнюю
шкуру с тебя сдирает. Увидишь еще, погоди.
-- Что он вообще из себя представляет? -- спросил Ши. -- Хеймдалль тут
намекал, что, когда начнется заваруха, он переметнется в другой окоп.
Тьяльви пожал плечами.
-- Хеймдалль -- Дитя Гнева, и Локи он весьма недолюбливает. Я лично
думаю, что Локи будет на нашей стороне. Он просто со странностями. В любой
момент чего-нибудь от него жди -- когда хорошего, а когда и плохого. И
командовать собой никому не позволяет. О нем даже стих есть, знаешь,
Локасенны:
И богам я скажу, И богов сыновьям О том, что на сердце легло: В целом
мире нигде. Никому не дано Мне волю свою навязать.
Эти слова послужили неплохим подтверждением того мнения, что сложилось
уже у Ши относительно загадочного Дядюшки Лиса. Ему захотелось обсудить этот
вопрос с Тьяльви поподробнее, но он вдруг обнаружил, что хотя и представляет
себе смысл таких понятий, как "сверх-эго", "задержка созревания" и "садизм",
но никак не может подобрать слова, чтобы выразить их. Так что если бы ему
вздумалось завести в этом мире практику психоаналитика, пришлось бы, похоже,
заново изобретать терминологию.
Он еще раз чихнул. Так и есть -- простудился. Нос забился, глаза
слезились. Холодало. Поднявшийся ледяной ветер тоже отнюдь не прибавлял
хорошего настроения. Как и в прошлый раз, подкрепились они прямо на ходу.
Когда лужи стали покрываться тонким льдом и под колесами захрустело. Ши
принялся все чаще дышать на варежки и хлопать себя по бокам, чем обратил на
себя сострадательное внимание Тьяльви.
-- Ужель и впрямь тебе холодно, друг мой Харальд? Это что -- просто
бодрящий морозец, а вот несколько лет назад, помню, такая суровая зимища
была, что разведешь костер на улице -- и пламя замерзает. Я тогда на куски
его порубил. До конца зимы топили -- хватило. Дядя мой Эйнар хорошо тогда
торганул -- продал несколько кусочков, соврал, будто янтарь...
Сказано это было с таким серьезным выражением лица, что Ши далеко не
был уверен в желании Тьяльви поиздеваться. В этом мире такое вполне могло
случиться.
Наконец ужасный день подошел к концу. Скрюмир вышагивал, задрав голову
и озираясь, а потом махнул в сторону одного из холмов. Там на склоне что-то
темнело.
-- Глянь, братва, пещера, -- позвал он. -- Ну чадо, заночуем?
Тор осмотрелся.
-- Еще не так уж темно, чтобы привал делать нам.
В разговор встрял Локи.
-- Истинно так, о Могущественный. Однако гложет меня опасение за
ворлока нашего. Промерз до костей. Эдак придется нам скоро в хворост его
упаковывать, а то замерзнет в ледышку и на кусочки рассыплется, хи-хи-хи!
-- Де бесбокойдесь за бедя, -- прогнусавил Ши. -- Какие белочи.
Конечно, лучше было потерпеть -- по крайней мере, не пришлось бы
затаскивать этот чертов сундук чуть ли не на середину склона.
Но несмотря на свой статус мальчика на побегушках, тащить сундук в гору
ему не пришлось. Когда колесницу припарковали у какого-то сугроба, Скрюмир
схватил неподъемную кладь одной рукой и поволок к пещере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158