Потом он писал здесь свои первые статьи. Потом
- книгу. Здесь никто и никогда не мешал ему.
Вот и сейчас - трое, от силы четверо посетителей неспешно беседовали за
столиками, еще один чудак был погружен в раздумья о чем-то своем. Все они
пришли сюда задолго до Пера и никому из них не было дела до явно
выглядещего много старше своих лет типа.
Отхлебнув кофе, Пер осторожно поднялся с места и занялся изучением
содержимого полудекоративных книжных полок, украшавших интерьер кафе. Здесь
действительно можно было и купить, и продать, и взять на прочтение или
обменять старинные бумажные книги. Правда, большая часть товара была
сделанными под старину имитациями, но и этот товар пользовался спросом -
что-то было и осталось в печатном слове такое, чего уже не вытравить из
природы человека. Возможно - эта была страсть к пожелтевшим страницам,
причудливым картам и чертежам, к золотому тиснению кожаных переплетов, к
неспешным, тяжеловато написанным текстам, повествующим о чем-то ставшим уже
преданием...
То, что здоровенный том Малого атласа Четырех Миров так и не изменил
своего места на полке с тех пор, как он видел его, вовсе не удивило Пера -
солидная цена и явная принадлежность к породе декоративных имитаций
гарантировала этому кирпичу долгую и не привлекающую излишнего внимания
жизнь в углу одной из самых удаленных книжных полок. Удивило его другое.
Именно неприкосновенная неподвижность атласа была причиной того, что Пер с
давних пор - тогда еще в шутку - использовал этот фолиант в качестве
своеобразного почтового ящика. Препарат, который он принял перед тем, как
отдать себя в руки закона, стер из его памяти сотни фактов, массу лиц,
адресов, дат. Но такие глубокие воспоминания он не затронул.
Пер, правда, и сам не мог бы сказать точно, что искал он сейчас среди
этих знакомых ему, чуть потрепанных жестких страниц и поэтому чуть не
присвистнул от удивления, когда на привычном месте - между триста
восемьдесят четвертой и триста восемьдесят пятой страницами он обнаружил
листок из блокнота - кремовой, тонкой бумаги в мелкую, еле заметную
коричневую линейку.
На ней было написано всего несколько слов. Нелепая, несуразная фраза. Пер
прикрыл глаза, запоминая ее.
AVES REGORI DUS MENUS ANTIGUA O RARA, CUM MEGA PARAGUA DUM COSOS
Исковерканная латынь что-ли? Код? А может - одно из галактических
наречий. Их много.
Кто и кому посылал письмо через почтовый ящик, бывший когда-то - очень
теперь давно - его выдумкой, оставалось загадкой. Но ведь не чужое же
письмо он искал в старом атласе?
Нет - не его. И пусть остается здесь. Между триста восемьдесят четвертой
и триста
восемьдесят пятой страницами. Идет от кого надо - кому надо. Бог им в
помощь.
Пер еще раз пригляделся к листку. Ему показалось, что тот потемнел
слегка. Он помассировал веки. Осторожно закрыл книгу.
Если не на обычном месте, то значит - здесь, на последних страницах, там,
где идут указатели... Он снова открыл тяжелый том. И облегченно вздохнул.
Вот они - его еле заметные пометки у букв и слов, сделанные по одному ему
известной системе... Они словно сами с собой сложились в нечто внятное.
Только коротенький такой текст:
ZELLER 3 STAR 12 1118
И как всегда бывает, когда информация ложится на стертую память, пришло
чувство уверенности, что ЭТО ИМЕННО ТО , и противное, ложное чувство, что
вот-вот и ты вспомнишь еще что-то - то, что лежит в соседней ячейке твоего
подсознания, готовое выйти на свет, вернуться тебе. И еще на него накатил
вдруг душный, запоздалый страх - даже бисеринки пота выступили на его лице.
А если бы какой-нибудь дурень купил книгу? А если бы закрылось Кафе
букинистов?
Как мог он, как мог доверить ключ от стертой части своей памяти - от
огромного куска себя самого, этой пачке пожелтевшей бумаги? И почему он был
так спокоен до этого мгновения?...
Чуть дрожащей рукой он поставил атлас на место, допил остывший кофе и
вышел в ночной город. Поймал такси-автомат и набрал на панели навигатора
адрес: Площадь трех звезд, 12.

* * *

Расконвоированного заключенного П-1414, наверно, позабавило то, что
произошло под крышей Кафе букинистов менее чем через четверть часа после
того, как он покинул сие богоугодное место.
А произошло вот что:
К дверям кафе подкатил громадный, чуть напоминающий катафалк Лорд-мастер,
из него вышли и с плохо скрытой торопливостью направились в кафе трое -
строго одетый высокий тип с острыми, грубоватыми чертами лица, угрюмый
детина, меньше всего напоминающий библиофила, с оттопыренной наплечной
кобурой левой полой кожаной куртки, и сутуловатый нервный человек с
землистого цвета лицом и седым венчиком коротко стриженых волос, осеняющим
его чело.
Для порядка Комски заказал пару чашек кофе, а Гонсало Гопник в
сопровождении угрюмого детины направился прямо в дальний угол - к полкам
редких книг.
Он уверенным взглядом окинул их, ухватил корешок Атласа Четырех Миров и,
вытащив его, раскрыл на триста восемьдесят четвертой странице.
После чего позеленел.
- Ну? - спросил его нетерпеливый детина.
- Как-к-кое может быть ну?! - зло спросил Гопник. - Вы видите ЭТО?
Подошедший к ним сзади с чашечкой в руке Комски недоуменно потрогал
безымянным пальцем затянутой в кожаную перчатку руки россыпь коричневатого
порошка, украшавшую разворот атласа. Она напоминала некий новый архипелаг,
раскинувшийся посреди Экваториального океана Квесты.
- Ваше письмо было обработано фотосенсибилизатором? - спросил он.
- Приятно иметь дело с понятливым человеком, - ядовито подтвердил
Гонсало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143