Постояв перед мрачного вида агрегатом, он
передумал и решил по-христиански предать "призрака" земле - так
дети хоронят любимую канарейку. Вооружившись заступом, он
соорудил во дворе "Проката", под большим платаном, над местом
вечного - как он думал - упокоения своей мечты о ферме
"призраков" небольшой холмик и означил его одним из запасенных в
"Прокате" временных надгробий. После чего, в одиночестве,
мрачный, как черт с похмелья, убыл на побережье последним
экспрессом, и словом не обмолвившись о происшедшем со своим
единственным другом и компаньоном.
Вернувшись этим утром, он, прежде чем отпереть двери своего
оффиса, неспеша прошел к платану, чтобы еще раз бросить взгляд на
могилу своих надежд, и обнаружил ее пустой и разверстой. Волосы
зашевелились у него на голове: нет, это не было делом рук
человеческих - разбросанная земля не хранила следов заступа.
Ч-ь-и - т-о л-а-п-ы разгребли ее. Снаружи или и-з-н-у-т-р-и?!!
Мысль о банальном воровстве недешевой тушки он отверг сразу:
никто не знал о том, что "призрак" сдох. Никто не знал, что он
похоронен. Дело было без свидетелей. Посидев немного у стойки и
опрокинув пару рюмок местного коньяку, Адельберто, движимый
каким-то смутным предчувствием, прошел на склад - просто так.
Вид "Отца Гамлета", покоящегося на родной подстилке, с немым
укором в глазах, потряс Мепистоппеля до глубины души. Всю жизнь
он подозревал, догадывался о том, что мир, окружающий его, -
всего лишь декорация, ширма, за которой правит бал
п-о-т-у-с-т-о-р-о-н-н-е-е, всю жизнь предчуствовал, что ему
суждено столкнуться с э-т-и-м... И - вот!...
Подволакивая ноги, Адельберто Фюнф прошел на свое привычное
место пребывания, обвел окружающие его пыльные атрибуты свадеб,
похорон и крещений диковатым взглядом и выглушил оставшийся
коньяк прямо "из горла". Это помогло. По крайней мере, к нему
вернулась способность говорить - как раз к тому моменту, когда
его бестолковый компаньон счел возможным вернуться на рабочее
место.
К тому моменту, когда Адельберто окончил свой рассказ,
подкреплявшийся совместным употреблением содержимого второй или
третьей бутыли сравнительно дешевой гадости, у Тони от попыток
удержаться от смеха начались спазмы.
"Нет, нельзя рассказывать ему, как все получилось на самом
деле, - сказал он себе. - Он меня изуродует. И будет прав.
Садизм какой-то получился. Утонченное издевательство над
человеком..."
Бинки осуждающе поглядел на него и принялся грызть ножку
стула.
- Однако хрен редьки не слаще, - выдавил из себя наконец
Счастливчик. - Историю эту ты не продашь журналистам - только,
если сам сверху приплатишь. На том свете, или на этом - но мы в
заднице. В смысле долгов. Что, черт возьми, делать? Остается одно
- уголовщина. Надо брать банк. Где-нибудь в провинции...
- У-у... - сказал Адельберто очень уверенно. - У м-ме...
У м-меня есть план.
Он глянул на Тони со значением.
- Н-но - тс-с-с-с!!! - Он поднял палец к губам. - А
с-сейчас пойдем и г-глянем на НЕГО в п-последний раз...
Придерживая друг-друга, компаньоны двинулись на склад.
Подошли к клетке.
Никакого "призрака" в ней не было - ни мертвого, ни живого.

* * *

Неожиданный оборот, который приобрела его миссия на Прерии,
сам по себе, не слишком смутил Кима. В конце концов,
подсознательно, он и ожидал чего-то в этом роде: слишком уж легко
сосватали ему в Управлении это непыльное дельце - раскопки
архивов политической каторги времен Империи и Изоляции... Нет -
что-то другое не давало ему покоя, занозой сидело в душе,
тревожа какие-то - полустершиеся уже - воспоминания... Что?
Агент на Контракте, поморщившись, сложил в потемневшие от
времени папки ставшие - все от того же времени - хрупкими листы
на древних принтерах набранной, злой канцелярской прозы, завязал
тесемочки, защелкнул магнитные замки, завернул прижимные планки
этих, переживших смутные десятилетия папок, и устало стал
складывать их в допотопный сейф. Конечно, никто и не подумает
отвязаться от него с этой канцелярской докукой - никто из тех,
кто подцепил к ней "в нагрузку" еще и заботы по охране и - это
подразумевалось само-собой - деликатному прощупыванию высокого
неофициального Гостя на предмет его надежности. Но хотя бы для
самого себя у него было оправдание, позволяющее сегодня пораньше
запереть унылые папки в железный ящик и пораньше покинуть
порядком осточертевшее ему присутственное место.
Ким достаточно ясно представлял себе смысл инструктажа,
которым по сути дела была его долгая деликатная беседа с
господином секретарем. Судя по всему, компетентные службы Прерии
и Метрополии не слишком беспокоила перспектива убиения или
похищения Торвальда Толле. Скорее они пеклись о том, чтобы к
Гостю не "подъехал" кто из посторонних и не перехватил инициативу
в контактах с ним. Тут было чего опасаться: люди Чура, все равно,
что малые дети в "трудном возрасте" - обидчивы и непредсказуемы.
Тот по-необходимости холодный прием, что окажут Гостю здесь - на
"ничейной", самостоятельной планете, может его и оскорбить,
толкнуть на контакты с какими-то авантюристами от
военно-промышленных мафий, которыми богата Федерация Тридцати
Трех Миров... И Бог его - Торвальда этого - знает, не выходил
ли на него уже кто из такого рода дельцов. Что-ж, опыт общения с
людьми Чура у него, Кима Яснова - Агента на Контракте,
действительно есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143