Одиннадцать сотен долларов.Джурди замерла и побледнела.Аннетт закричала:— Донна, тем вечером вы трое оделись и отправились ужинать, вспомни, ты оставила все в беспорядке лежащим на кровати, и я собрала все вместе для тебя и положила обратно в твою сумку — ту самую, что у тебя в руках. А потом я положила ее в твой шкафчик, как обещала.— Знаю, — сказала Донна. — Понимаешь, я всю неделю не брала в руки эту сумку. Ох, черт побери, детки, забудьте об этом. Они, найдутся. Я не волнуюсь.— Посмотри-ка в шкафчике, — предложила я. — Деньги могли выпасть.— Я уже весь его осмотрела, — засмеялась Донна.— Ты обыскала все свои остальные сумочки?— У меня только одна белая, которую я ношу в класс, и пара других на полке в шкафу.— Давай заглянем в них.Мы заглянули туда. Мы осмотрели весь ее багаж. Мы осмотрели весь ее комод. Мы осмотрели все ее вещи до посинения — все трое, Донна, Аннетт и я. Джурди стояла, прислонившись спиной к стене, глядя на нас, а Альма лежала на своей кровати, совершенно безразличная ко всему происходящему.Донна сказала:— Честно, мы зря теряем время, Кэрол. Они могут быть только в одном месте — в этой сумочке. Если их здесь нет, значит, нет нигде.— Тогда мы обязаны сообщить о пропаже.— Что значит сообщить? Кому?— Мистеру Куртене.— Зачем эта огласка?Я ответила:— Кто-то из служащих отеля, возможно, заходил сюда, когда мы находились в школе.— Ты сумасшедшая, — сказала она. — Я не пойду ни к кому и не буду об этом сообщать. Забудь об этом, ладно?Джурди не произнесла ни слова. В этот момент я поймала ее взгляд, и она сразу же опустила глаза, повернулась и вышла из комнаты. Впрочем, выражение ее лица я успела уловить. Она была бледной и мрачной и вместе с тем вызывающей, и это напугало меня до смерти.Я сказала:— О'кей, Донна. Делай как знаешь.— А что хорошего, если я сообщу? Куртене только весь персонал обыщет или что-либо в этом роде, и что тогда? Беби, ведь это всего лишь деньги.— Верно, — ответила я. — Это всего лишь деньги. Господи! Ты считаешь меня сумасшедшей!— Всего лишь деньги! — закричала Аннетт. — Одиннадцать сотен долларов. Да это целое состояние!Альма зевнула. Закинув руки за голову, она лежала, развалившись, подобно любимой жене султана. Она сказала со скукой в голосе:— Ради Бога, отчего вся эта суматоха?Аннетт взволнованно сказала:— Ты не слышала? Мой Бог, ты, должно быть, глухая. У Донны пропали из сумки одиннадцать сотен долларов.Альма снова зевнула.— Альма, — проговорила я.Она проигнорировала меня.— Альма.Она рассматривала свои ногти.Я подошла к ней и внимательно посмотрела на нее. Она продолжала изучать свои ногти. Я сказала:— Альма, ты знаешь что-нибудь об этих деньгах?Она безразлично фыркнула.Я повторила:— Альма, где они?Она повторила свой проклятый зевок. Затем снова посмотрела на свои ногти. Потом она пожала одним плечом. Господи, как она переигрывала. Затем она холодно сказала:— Где же им быть?Я завопила:— Где?Как тигрица, она спрыгнула с кровати и закричала прямо мне в лицо:— Ты хочешь знать? Я скажу тебе! Где они могут быть! — Она махнула в сторону Донны. — Ты, чертова, проклятая Богом вшивая богатая американка! Ты оставляешь свои проклятые вшивые деньги разбросанными повсюду, как мусор, а? Одиннадцать сотен долларов. В Италии семья из десяти человек живет на них целый год. Стыдно! Стыдно! Стыдно за тебя, искушающую девушек, которые должны бороться за жизнь и вкалывать! Стыдно за тебя!— Какого черта, о чем она говорит? — обратилась Донна ко мне.Я посмотрела на нее, затем посмотрела на Альму, потемневшую от гнева, и сказала:— Подойди сюда, Донна, помоги мне свернуть твой матрац.— А? — удивилась Донна, но я подтолкнула ее, и мы свернули ее матрац и обнаружили под ним деньги.— Ну, что ты думаешь? — спросила Донна.Альма усмехнулась и снова устроилась на своей постели, повернувшись попкой в сторону Донны.Я сказала:— Это урок для тебя, Донна.— Но почему? — спросила Донна. Она была совершенно сбита с толку.Я вошла в другую комнату, Джурди смотрела в окно.Я сказала:— Их нашли.— Да. Я слышала вопли итальянки.Я подождала. Она оставалась неподвижной, глядя на Гольфстрим. Тогда я сказала:— Что с тобой, Джурди?— Что со мной?— Да.Она очень медленно повернулась и сказала:— Ты отлично все понимаешь, Ты думала, что это сделала я, не так ли?— Ты имеешь в виду деньги?— Да. Деньги.Я сказала:— Джурди, с тобой вечно это будет?— Кто же еще мог это сделать, кроме меня? Вот что ты думаешь. Я увидела это в твоих глазах.— Знаешь что? — сказала я. — Ты сумасшедшая. Ты чокнутая. Ты не в своем уме. Тебе следует надрать уши.Она сказала:— Ты мне не доверяешь? Почему?— Ох, черт, — ответила я и повернулась, чтобы уйти. Она окликнула:— Кэрол.Когда я посмотрела на нее, в ее глазах стояли слезы.Я сказала:— Я собираюсь пойти поплавать. Ты пойдешь?— Это идея, -; ответила она. — Это, возможно, меня остудит.
У нас не было специальных заданий на уик-энд, лишь общее указание прочитать все, что мы должны были выучить, и быть уверенными, что сможем повторить это с завязанными глазами, слово за словом. В действительности это означало, что мы могли фактически расслабиться: мы могли совершить поездку в Майами-Бич, посетить магазины и посокрушаться о всех великолепных одеяниях, которые мы не могли позволить себе, мы могли даже отправиться на экскурсионном пароходе к индейской деревне в Эверглейдзе.Около десяти часов утра этой первой субботы Джурди и я решили совершить продолжительную прогулку: мы пересекли Коллин-авеню до Индиен-крик и направили наши стопы к Бурдин, а затем купили гамбургеры и вплоть до полудня глазели на витрины магазинов. Затем мы возвратились в отель на сиесту и прикинули, чего нам ждать от вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123