В двух словах он объяснил вла
дельцу замка, что является членом и казначеем организации «Движение мон
архистов за цивилизацию» и показал свой членский билет, в правом верхнем
углу которого на фоне карты Франции была изображена сидящая девушка в н
ациональном костюме и с лилией в руке.
Ц Мсье граф, мы крайне нуждаемся в средствах.
Ц Вы и впрямь верите, мой юный Друг, что чего-нибудь добьетесь? Здесь же по
чти не осталось монархистов… Но конечно же, Боже мой, вот, возьмите хоть эт
о.
Он открыл шкатулку и протянул Ромуальду 500 франков.
«Сказать ему или нет?» Ц не раскрывая рта, соображал фотограф целых три м
инуты, показавшихся ему нескончаемыми. Мозг его лихорадочно работал. Пок
а Ромуальд раздумывал, хозяин дома вежливо ждал, когда же он соизволит уб
раться прочь. Бледное лицо старика сделалось еще суровее от появившейся
на нем печати надменности и брезгливости, и по тому, как он барабанил паль
цами по подлинному столику времен Директории, чувствовалось охвативше
е его нетерпение.
Уже тридцать лет Ромуальд носа не казал в эти края. Может, граф был знаком
с его отцом?
Ц Я Ромуальд Мюзарен де Фальгонкуль, Ц пролепетал заштатный фотограф.

Ц Кто вы? Ц вздрогнул владелец замка.
Ц Сын барона Мюзардена…
Ц Что за чушь вы мне тут несете? Ц с раздражением и презрением в голосе п
роизнес граф.
Ц Не соизволите ли взглянуть на мое удостоверение личности?
Поместный дворянин посмотрел на стоптанные башмаки Ромуальда, купленн
ые в супермаркете за четыре тысячи монет: башмаки горемыки, паршивца, не з
нающего Бога, не имеющего ни дома, ни семьи.
Ц Выход у вас за спиной, приятель.
Ц Умоляю вас, поверьте мне…
Ц Охотно вам верю, досточтимый мсье. Но ваш отец, мсье, самоубийца, а в моем
доме строго придерживаются католической веры. Сделайте милость, уйдите
. Боже мой, до чего вы докатились! Какая была гордая и благородная семья… И
зачем вашему отцу было ехать в Америку? Что, он не мог жить здесь, среди сво
их, жениться на местной девушке?
Ц А вы не знаете, э… замок моих предков все еще цел? Ц и не думая тронутьс
я с места спросил Ромуальд.
Ц А вы сами не знаете? Ну, это уж слишком! Разумеется, Фальгонкуль стоит, ка
к и прежде, это точно. Только вот развалился. А вы что, никогда там не бывали?

Ц Жил там, в детстве. Я снова здесь впервые за тридцать лет.
Ц Держу пари, что вы живете и работаете в Париже, стали там пролетарием. Т
ак, ведь?
Ц От вас, граф, ничего не утаишь. Но я все же пытаюсь этому сопротивляться
и борюсь за короля Франции.
Ц Так значит, ваш нотариус не извещал вас о состоянии ваших дел?
Ц Нет. По правде говоря, у меня и нет нотариуса. Я ж простой бедняк.
Ц Гм. Вы пешком? Или, может, вы на велосипеде?
Ц Да нет, у меня машина. Как у каждого рабочего нынче.
Ц Как же, как же, я как-то об этом забыл. А то я бы велел Топену, моему слуге, з
апрячь Тамбура в двуколку и довезти вас до Кьефрана. Так, прогулки ради. А
деревня, знаете ли, представляет собой печальное зрелище. Запустение. Му
ниципалитет там из кожи вон лезет, чтобы привлечь туристов, да только зна
ете.
Ромуальд ушел. Графская болтовня его больше не интересовала Он впрыгнул
в свой фургончик и направился в Кьефран.
По дороге он, мало помалу, начал с волнением узнавать места своего детств
а. Лес Кайет, куда он ходил собирать ежевику и сбивать орехи вместе со свои
ми приятелями, маленькими негодяями, сыновьями фермеров и рабочих, котор
ые работали в Грей. Лес Юрт, где в тринадцать лет он впервые в жизни обеими
руками мял женский зад, то была Марта Офрани из табачной лавки, наипервей
шая сучка, носившая исключительно фиолетовые чулки и лишившая девствен
ности трех кюре этой округи. Потом появился пруд Берж, по-прежнему, как и т
ридцать лет назад, переполненный нечистотами, в котором плавало несколь
ко рахитичных уток и который подступал к стене фермы Криспенов, форменны
х сволочей, для сыновей которых он был просто козлом отпущения. Как тольк
о он станет депутатом от этого края вандалов, эту ферму сотрут с лица земл
и в первую очередь. Он велит проложить там дорогу.
Деревня была близко, и его сердце заколотилось еще сильней. Он увидел воз
вышавшуюся вдали колокольню, за лесом Грет, в котором вперемежку росли о
решник, бук и дикая груша и который принадлежал ему.
Волоча ноги, по шосе шагало несколько деревенских, отмолотивших свое пол
е, с лиловыми от чрезмерного потребления вина лицами. Телевизору еще не у
далось отвратить их от бутылки. Хитрые, нескромные взгляды в сторону тащ
ившегося с черепашьей скоростью фургончика. Но негодяи его не узнали. Он
и ушли прочь, злословя в свои жесткие усы. Ромуальд продолжал ехать впере
д. К своему великому удивлению Ц не шутка ли это, Ц он прочел на щите, уста
новленном у обочины перед въездом в деревню: «Кьефран и его богатый рыбо
й пруд… его скалы… старый колодец XVII-го века… (это колодец Эвариета Аншеля
ра, куда в 1912 году бросилась из-за неразделенной любви Маринетта и куда в а
вгусте 1918-го бросили двух взятых в плен немцев)… знаменитый каменный дуб, п
осаженный в 1789 году…»
«Во дают!» Ц подумал Ромуальд и тут же нажал на тормоза. Машина застыла по
среди дороги. Он снова перечитал надпись на щите:
«Кьефран и его величественный феодальный замок…»
«Боже милостивый! Да это же мой замок! Так дело не пойдет! Надо будет заста
вить их убрать этот щит! Завлекать туристов в этот рассадник грязных взе
й моим замком, моими развалинами! Вот сволочи!»
Ц Давай трогай, эй ты, хрен! Ц заорал ему крепкий и плотный мужик, восседа
вший высоко над землей на тракторе, остановившемся позади фургончика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42