Воспоминания Мариенгофа, Шершеневи-
ча, Грузинова. М., 1990. С. 10.
236
релятивизму, субъективизму и суемудрию "беспочвенной" интеллиген-
ции.
Чем больше мы осознаем различие тоталитарной и авторитарно-
патриархальной культур между собой, тем менее склонны смешивать
политическую модернизацию с вестернизацией. Сравнительная полито-
логия позволяет формировать новую парадигму демократии, распро-
странив плюралистический принцип на взаимоотношения культур и ци-
вилизаций. Несомненный парадокс западной демократии состоит в ее
европоцентризме. Дискредитируя принцип монизма применительно к
внутренним отношениям западного общества, она исповедует его при-
менительно к внешнему миру. Здесь Запад очень долго - вплоть до
последнего времени — предпочитал вместо шпорализма выстраивать ие-
рархию мировых культур, ставя западную модель на первое место в ка-
честве мирового эталона и одновременно в качестве непременной об-
щечеловеческой перспективы. Возможно, здесь играет роль известный
механизм вытеснения насилия вовне, описанный в психоанализе и в
постструктуралистской антропологии. Как пишет французский антро-
полог Р.Жерар, избежать перспективы взаимного насилия возможно
только путем нахождения "заместительной жертвы" - предмета "едино-
душного коллективного насилия", замещающего все, что "каждый жела-
ет поглотить и истребить, воплотить и исторгнуть"1. Об этом же пишет
культуролог А.Резлер, подчеркивающий, что каждая цивилизация вос-
производит свою идентичность путем противопоставления, путем тони-
зирующей дихотомии "цивилизация - варварство"2.
Вытеснение Западом импульсов насилия вовне однотипно с вывозом
токсичных производств и жестких технологий. Речь идет о "сбрасы-
вания энтропии" во внешнюю среду, на окраину западной ойкумены.
Поэтому культурная дискредитация Востока, "азиатчины", может быть
оценена как попытка легитимации того сбрасывания ишаков цивилиза-
ции, в котором, по крайней мере до сих пор, так нуждался Запад.
Утверждение нового глобалистского образа демократии, связанного с
презумпцией неиерархичности мировых культур, с признанием само-
ценности цивилизационного и культурного разнообразия мира, резко
меняет привычный политический спектр. При этом в развитых странах
обнаруживается, что ценности культурного плюрализма более последо-
вательно защищают правые ("новые правые"), чем левые. Западный ли-
берализм выработал искусство консенсуса для политических процессов,
развертывающихся в монокультурном и в моноцивилизационном про-
странстве. Именно с этим связано, в частности, определение Г.Алмон-
дом американской политической культуры как гомогенной.
1 Girard R. La violense et le sacr'e. P., 1972. P. 230.
2 Resrier A. L'intellectuel condre 1'Europe. P., 1976. P. 7.
237
Современная культура власти в многонациональных обществах мо-
жет быть определена как способность использовать либеральную кон-
цепцию плюрализма и консенсуса применительно уже не к взаимодей-
ствию групп и партий, а к взаимодействию культур. Либерализм как
идеология и как политическая "технология согласия" должен овладеть
этим новым для него рубежом. Только преодолев этот барьер, он спосо-
бен утвердить свой статус в качестве не только западной, но и общеми-
ровой универсальной ценности. С этих позиций предстоит пересмотреть j
многие из презумпций российского западничества. Парадокс его состоит
в неисправимом монизме. Клянясь на словах в верности принципам ли-!
берализма и диалога, на деле он требует безоговорочной капитуляции
от собственной национальной культуры. С национальным ритуалом и
традицией он воюет не во имя свободы и плюрализма, а во имя новой
абсолютной веры и во имя нового заемного ритуала. Вместо того чтобы
спрягать в своем сознании, в системе ценностей, свою и чужую тради-
цию, т.е. жить в зоне высокого напряжения, связанного с разностью
культурных полюсов, российский "западник" предпочитает простоту
монистических решений. Он способен радикально менять ритуалы, но
оказывается не способным жить вне ритуала.
Япония, как и другие страны тихоокеанского бассейна, приобщилась
к западной традиции, одновременно сохраняя и свою, национальную. В
этом случае политики, приближенные сразу к двум (или большему чис-
лу) традициям, становятся антитрадиционалистами, живущими в про-
странстве перманентного выбора. Вероятно, с этим и связано чудо ти-
хоокеанского рывка. В России же большевистская модернизация проде-
монстрировала радикализм отрицания прежней веры в пользу новой,
более исступленной и фанатичной. В результате вместо современного
открытого общества построено новое закрытое общество, причем не-
сравненно более закрытое, чем прежнее, традиционное.
Итак, ставя проблему современной политической культуры, необхо-
димо учитывать завоевания культурной антропологии, этносоциологии,
сравнительной политологии - научных направлений, утверждающих
новую, релятивистскую парадигму. С этих позиций открывается та ис-
тина, что разные культуры способны добиваться сходных результатов
разными путями и методами. "Слезинка ребенка", из-за которой Иван
Карамазов предпочел "вернуть свой билет" на вход в "светлое буду-
щее", в земное царство "совершенной гармонии", может быть не менее
эффективным противоядием от тоталитарного искушения, чем те спосо-
бы, которые изобрела для этого западная культура. Проблема не в том,
что какая-то из культур грешит "неисправимо плохой наследственно-
стью" и от нее надо "просто отказаться".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186