кризис познания, создавший I
эффект "ускользающей реальности", вызван кризисом власти в совре- 1
менном мире. Сбросивший обручи власти мир стал значительно более '
разнообразным, непредсказуемым. Уровни эпистемологического кризиса
совпадают с уровнями, на которых прослеживается кризис власти.
Эпистемологаческий кризис, наблюдаемый в политологии сегодня,
заведомо выходит за пределы субъективных факторов, касающихся на-
учного сообщества. Он связан с кризисом власти в широком, постмо-
дернистском смысле — как энергетического поля, сообщающего опреде-
ленный вектор (направление) процессам, совершающимся в мире. Гло-
бальный кризис власти превращает мир направленных процессов во
Вселенную, где альтернативы становятся едва ли не равновероятными, а
потому и ускользающими от предвидения.
На каких же уровнях и в каких формах проявляется кризис властно-
го, организующего начала в мире? Где-то на рубеже 60-70-х гг. на двух
великих равнинах, являющихся сосредоточением мировой власти, - се-
вероамериканской и евразийской (российско-советской) - стало ощу-
щаться затухание "плавильных котлов", переплавляющих этносы в еди-
ный американский или единый советский народ. В США "плавильный
котел" переплавлял этносы по господствующей англо-саксонской моде-
ли. Североамериканское общество функционировало как механизм,
воспроизводящий в массовом масштабе особый тип личности, - лич-
ность, мыслящую целерационально (М.Вебер), ориентированную не
столько на ценности, сколько на материальные интересы. Этот эконо-
микоцентризм мышления является основной презумпцией всей западной
политической теории. Без четкого разграничения ориентации на интере-
сы (которые являются индивидуальными по существу) и ориентации на
ценности (всегда отражающие ту или иную коллективную идентичность)
нет ни западного политического процесса, ни западной политической
науки. Переплавка коллективных этносов в общество единого среднего
класса, ячейкой которого является самодеятельный и прагматически
270
ориентированный индивид, - вот вектор движения американского со-
циума и американской истории. Главная забота этого социума - по воз-
можности ослабить наблюдаемую корреляцию между стартовой коллек-
тивной принадлежностью (классовой, этнической, конфессиональной) и
индивидуальным успехом. Только в этом случае "плавильный котел"
работает эффективно.
Что же произошло на рубеже 60-70-х гг., как раз тогда, когда про-
грамма "великого общества" дала первые плоды и указанная корреляция
(в особенности по расовому критерию) в самом деле заметно ослабела?
Почему именно в эти годы намечается переход от автомарно-
номиналистической модели общества как совокупности автономных
индивидов к обществу "слоеного пирога", в котором индивиды сплачи-
ваются в устойчивые субкультурные общности, связанные не столько по
социально-экономическому критерию интереса, сколько по социокуль-
турному критерию ценности? Имеем ли мы здесь дело с описанным со-
циологами "постэкономическим человеком"1, с нарушением демографи-
ческого баланса между англосаксами и "цветными", с сопутствующим
ослаблением социокультурной гегемонии первых, или с чем-то еще?
Так или иначе, возникает вопрос: остается ли общество, утрачивающее
привычную социокультурную доминанту, прежним в основных своих
параметрах? Разумеется, если общество понимать как технико-экономи-
ческий механизм, нейтральный в ценностно-культурном отношении, то
проблема снимается. Западное, и в первую очередь американское, об-
щество привыкло жить в условиях плюрализма интересов, но монизма
ценностей (так называемого консенсуса по поводу базовых ценностей).
Вся западная политическая система есть механизм сбалансирования
интересов, но не ценностей. В условиях актуализации ценностного
плюрализма система консенсуса неизбежно будет давать сбои, что уси-
лит эффект "ускользающей" - неуправляемой, а потому и непредска-
зуемой - реальности...
Практически одновременно на другом конце земного шара, на севе-
роевразийской равнине, также начал остывать "плавильный котел".
Культурно нейтральный "советский человек" стал проявлять неожидан-
ный интерес к проблемам религиозно-этнических, цивилизационных
"корней", культурных истоков и т.п. Переплавка культур в тигле
социалистической индустриализации в свое время выступала вопло-
щением Прогресса. Носители этнической идентичности воспринима-
лись под знаком отсталости, как "вчерашние люди". Но уже у второго
послевоенного поколения знаки отсталости и престижности стали ме-
няться местами. Наша эпоха находится примерно в таких же отношени-
1 Активизация высших, постматериальных потребностей по мере повышения
уровня жизни, образования и культуры.
271
ях с недавно ушедшей, как европейский романтизм с эпохой Просвеще-
ния. Романтики тоже отвергли умозрительно-догматический универса-
лизм просветителей, тоже индивидуализировали историю своего народа,
уникальность которой стала восприниматься не как пережиток, но как
ценность. Но индивидуальная, ценностно окрашенная и ориентирован-
ная история не укладывается в шаблоны "всеобщих закономерностей",
бросает вызов теории.
Основное недоразумение нашей постсоветской истории состоит в
том, что многие народы бывшего Советского Союза, отвергнув универ-
салии советизации, на первых порах приняли универсалии вестерниза-
ции. Поэтому и Западу казалось, что уход из Союза автоматически оз-
начает движение на Запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186