Но здесь следует сде-
лать поправку: приоритетными всегда оказываются те интересы, за ко-
торыми стоит максимум организованной силы и влияния. Когда, напри-
мер, утверждают, что интересы национальной обороны являются при-
оритетными, надо еще разобраться, не лежит ли в основе данного при-
оритета соответствующий статус сил, представляющих военно-
промышленный комплекс. Другой пример: в течение десятилетий в на-
шей экономике утверждался приоритет тяжелой промышленности, хотя
большинство ее предприятий были нерентабельны и вместо удовлетво-
рения интересов потребителей работали в режиме "производства ради
производства". Однако с тяжелой промышленностью у нас были связа-
ны интересы наиболее организованных и влиятельных групп общества —
и потому ее приоритетный статус утверждался вопреки экономической
и социальной (если иметь в виду объективные интересы общества) це-
лесообразности. Более всего страдал от этой искусственной приоритет-
ности рядовой потребитель, но он у нас никогда не представлял органи-
зованной влиятельной силы.
Вероятно, это не означает, что какая-либо обратная связь между
экономически разорительными "приоритетами" тоталитарного государ-
ства и его будущей судьбой отсутствовала. Разорительная политика в
угоду силовым инстанциям (в широком смысле слова) в конечном счете
привела к резкому отставанию страны от передовых держав мира и ос-
лаблению экономики до такой степени, что она уже не могла носить на
себе тяжелый панцирь сверхвооруженности и другие атрибуты сверх-
державы. Режим, следовательно, сам разрушил свою социально-
экономическую базу. Таким образом, "логика силы" в конечном счете
натолкнулась на препятствия, связанные с логикой социальной целесо-
образности. Но не будем спешить с оптимистическими выводами. Разве
сегодня, в постсоветском пространстве, не торжествует вновь логика
23
силы вопреки логике социально-экономической целесообразности? Раз-
ве партноменклатура, пользуясь своими властными возможностями в
качестве единственной организованной общественной силы, не узурпи-
ровала реформационный процесс, не установила монологаю мафиозно-
спекулятивного капитала, разрушающего все производительные силы
страны в угоду своим интересам? Следовательно, для того чтобы логика
силы была уравновешена логикой социальной целесообразности, надо
чтобы основные группы, из которых состоит гражданское общество,
сумели сорганизоваться для эффективной защиты своих социальных
интересов, не уповая на отдаленное вмешательство "исторического ра-
зума" и торжество справедливости "в конечном счете".
В этой связи напрашивается один важный в теоретическом и прак-
тическом отношении вопрос: действует ли в политике, и если да, то
каким образом, принцип "невидимой руки", который Адам Смит обна-
ружил в экономической сфере. В рыночной экономике истинным зако-
нодателем выступает потребитель, который поощряет угодное себе по-
ведение товаропроизводителей (покупает нужные товары требуемого
качества) и наказует неугодное (своим бойкотом приводит их к разоре-
нию). В настоящей рыночной экономике сила оказывается бессильной,
если она действует вопреки экономической целесообразности. Самые
мощные предприятия, беспредельно наращивая объемы производства
уже освоенной ими продукции, неминуемо сталкиваются с тем, что из-
быток этой продукции на рынке приводит к резкому падению цены и
спроса, что делает дальнейшее производство невыгодным.
В политике наличие подобного механизма означало бы, что сверх-
защищенные социальные интересы со временем каким-то образом обес-
ценивались бы, а недостаточно защищенные и ущемленные, напротив,
со временем, оценивались бы как дефицитные - их статус и значимость
начинали бы автоматически расти до достижения некоторого порога
"социальной рентабельности". О том, в какой мере и при каких услови-
ях в политике может проявляться нечто подобное действию указанного
механизма, мы расскажем ниже. А теперь отметим еще одну важную
особенность политики. Она выполняет интегративную функцию, вы-
ступая как искусство приведения несовпадающих групповых интересов
к "единому знаменателю" - показателю общественного единства.
Здесь мы сталкиваемся с главным, может быть, противоречием по-
литики: с одной стороны, в ней действует представительско-
лоббистский принцип, обеспечивающий защиту наиболее влиятельных
социально-групповых интересов вопреки всему, с другой - принцип на-
ционального единства, требующий подчинения отдельных интересов
интересам целого. В марксизме это противоречие решалось просто:
24
предполагалось, что на каждом этапе исторического развития общества
появляется свой передовой класс - гегемон, специфические интересы
которого на данном этапе в целом совпадают с общими интересами, а
его классовая воля воплощает историческую волю-логику всемирно-
исторического развития. Из этого вытекало, что логика силы (классо-
вого господства) и логика социальной целесообразности (исторической
необходимости) на определенном отрезке времени, соответствующем
периоду существования данной формации, совпадают. История обеспе-
чивает алиби любым действиям класса-авангарда. Пока длится его фор-
мационное время, все у него получается наилучшим образом, и если
появляется вызов со стороны других социальных сил - это заранее об-
реченное и наказуемое своеволие.
Такая монологическая схема изначально снимает проблему согласо-
вания различных групповых интересов и политического консенсуса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186