этот великий утешитель Ц надежда. Самый конченый человек и тот еще леле
ет надежду; а смерть не дает нам этого утешения, заглушить чувство потери
может одно только время. И правда, очень многие сердца оно не сразу, но вер
но исцеляет, как это было со мной: не прошло и года, как я совершенно смирил
ся со своей судьбой, а потом и вовсе забыл предмет страсти, от которого я ж
дал столько счастья для себя, а обманувшись, изведал столько горя.
Едва я вернулся после отпуска в свой гарнизон, как нас послали на север пр
отив мятежного ополчения графа Честерского и графа Нортумберлендского
. Вступив в Йорк, его величество простил возбудителей мятежа и жестоко ра
справился с его подневольными участниками. Вечное мое невезение: мне при
казали схватить одного бедняка (а он просидел смуту дома) и доставить в тю
рьму. Такая жестокость была мне не по нутру, но приказ я выполнил, и выполн
ил без колебаний, не тронутый слезами жены и всего семейства, хотя по свое
й воле ни за какую плату не взялся бы за такое дело: для солдата распоряжен
ие монарха либо генерала есть непреложный закон.
Это был первый и последний раз, когда даже малое зло, несравнимое с другим
и моими злодеяниями, я творил с тяжелой душой; потом король повел нас в Нор
тумберленд, где тамошний люд пристал к вторгшемуся Осборну Датчанину, и
был приказ пощады не знать, исполняя который я особенно отличился; с боль
ю вспоминаю, как изнасиловал женщину, убил дитя, игравшее у нее на коленях
, и спалил дом, а были зверства и почище. Чтобы не ворошить былое, скажу толь
ко, что на все шестьдесят миль между Йорком и Даремом не осталось ни одног
о дома, ни единой церкви Ц одно пепелище.
Разорив весь край, мы двинулись к Или, где строптивый и храбрый воин Херев
орд стал во главе орды бунтовщиков, дерзнувших защищать от короля и заво
евателя (это мои тогдашние слова) какие-то свои привилегии. С бунтовщикам
и мы разделались скоро, но меня угораздило попасть в герои, оказавшись в м
есте, где пробивался сам Хереворд, и мне раскроили голову, ранили в плечо и
насквозь проткнули копьем.
От этих ран я слег надолго, даже не ходил в шотландский поход
Шотландский король Мал
колм III (убийца узурпатора Макбета) признал Вильгельма I в 1070 г. Филипп I Ц кор
оль Франции в 1060 Ц 1108 гг.
, но успел оправиться к норманнскому, против Филиппа, который воспо
льзовался волнениями в Англии и вторгся в наш отчий край. Из норманнов ве
рнулись лишь те немногие, что выжили после ран и оставались в Или, а вообще
войско было английским. В схватке близ города Менс мне так изуродовали н
огу, что пришлось ее отнять.
Для ратной службы я стал непригоден, и меня от нее отстранили; я вернулся в
родной город и, бедствуя и маясь старыми ранами, кое-как протянул до шест
идесяти трех лет; сильно приукрашенные рассказы о лихой молодости были м
оей единственной отрадой.
Не стану утомлять вас тягостными подробностями моей жизни в Кане, достат
очно сказать, что они проняли даже Миноса, который спустил мне мои зверст
ва в Нортумберленде и позволил еще раз вернуться на землю.

Глава XXII
Житье-бытье Юлиана в качестве портного

Теперь судьбе было угодно явить меня в роли, над которой люди из неблагод
арности посмеиваются, хотя обязаны этому роду занятий не только защитой
от мороза, перед которым сами по себе они беззащитны, но и немалым удовлет
ворением своего тщеславия. Я имею в виду портновское занятие, при внимат
ельном рассмотрении заслуживающее названия почтенного и важного. В сам
ом деле, кто, как не портной, ставит каждого на свое место? Государь жалует
званье, это так, но былью его делает портной. Его стараниями покупаются и у
важение толпы, и восторг тех, кто лицезреет великих мужей, хотя эти чувств
а сплошь и рядом незаслуженно приписывают иным побуждениям. Наконец, вос
хищение прекрасным полом почти всегда следует поставить в заслугу порт
ному.
Я начал собственное дело с того, что сшил три превосходных мужских костю
ма по случаю коронации короля Стефана
Стефан (ок. 1094 Ц 1154) Ц внук Вильгельма I. Происх
одившая во все время царствования Стефана борьба за власть между знатне
йшими норманнскими родами стала первой гражданской войной в Англии.
. Сомневаюсь, чтобы носящего богатое платье так же радовали и ублаж
али знаки восхищения, как они радуют нас, портных; философ, верно, заметит,
что вряд ли тот и заслужил это восхищение. Продираясь сквозь толпу в день
коронации, я с невыразимой радостью ловил толки о моих костюмах: Ц Ей-бог
у, нет ничего краше графа Девонширского! В жизни не видел /столь превосход
но одетых господ, как граф и сэр Хью Бигот. Ц А ведь оба эти костюма вышли и
з моих рук.
Обшивать придворных, людей, как правило, со вкусом, умеющих выигрышно пок
азать вещь, Ц одно удовольствие, когда бы не досадная мелочь: они не плат
ят за работу. Торжественно заявляю, что, потеряв при дворе за свой век почт
и столько же, сколько я заработал в городе, я все же охотнее выполнял те за
казы, чем эти, хотя здесь наверняка получал наличные, а там почти наверняк
а не получал ничего.
Придворные, впрочем, делятся на два разряда, в корне отличных друг от друг
а: одни даже не думают платить, другие подумывают об этом, но всегда сидят
без денег. Во втором разряде оказывается немало молодых людей, которых м
ы экипируем, а они потом, на наше горе, складывают головы, не дождавшись сл
едующего чина. Поэтому-то в военное время портного легко спутать с полит
иком Ц так дотошливо вникает он в исход сражений;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42