Каждое утро я держала совет с зеркалом и научилась в такой степени владе
ть лицом, что могла сообщить ему выражение, любезное сегодняшнему поклон
нику, ибо всякий из них требует своего подхода, в чем я скоро убедилась, не
смотря на молодость Ц ведь мне было всего семнадцать лет, Ц постоянно б
ывая в обществе и соприкасаясь с мужчинами и, при тогдашнем моем стремле
нии нравиться им, особо примечая их слова и поступки. Значительнейшая ча
сть мужчин, заключила я, любитЦ в женщине своего антипода, и потому перед
человеком основательным и положительным я выказывала себя живой и весе
лой, остроумцу и забавнику представала томной и нежной, влюбчивый поклон
ник (с ними всего меньше хлопот) встречал во мне холодную сдержанность, ро
бкий и застенчивый удостаивался пылкого отклика. Что до франтов и прочих
потворщиков своему тщеславию, то, памятуя мой печальный опыт, я почитала
их заслуживающими только осмеяния, и пусть их славное мнение о самих себ
е одно питает их надежды. Пока у меня будут другие поклонники, за этих я мо
гла не тревожиться, ибо в одном они были скромны: не полагаясь на собствен
ное разумение, они прислушивались к мнению большинства. Вооруженная так
ими правилами и умудренная ошибками, я в определенном смысле начала жизн
ь заново: в собраниях я блистала красотой и одушевлением, поражая всех зн
авших о моих отношениях с милордом. Он сам дивился и досадовал нечаянной
перемене, не умея объяснить, как мне удалось сбросить цепи, которыми, каза
лось, он опутал меня навеки, и не желая выпускать из рук свою победу. Всеми
возможными средствами он пытался вновь склонить меня к любовным призна
ниям, но я твердо держалась принятого решения (ежедневные толпы вздыхате
лей чрезвычайно помогли мне в этом): никоим образом не дать ему оправдать
ся, и дело здесь не только в моей гордости, но и в том еще, что первая сердечн
ая рана Ц в этом я убедилась Ц глубочайшая и нужно неусыпно следить за т
ем, чтобы она не открылась вновь. Три года я вела рассеянную жизнь, и при дв
оре стар и млад, знатен или худого рода Ц все творили из меня кумира. У мен
я были хорошие партии, но я их сочла неровней себе, и величайшим моим насла
ждением было видеть, как мнимые мои соперницы счастливы выйти замуж за т
ех, кого я отвергала. При том что все мои планы сбывались, я не решусь сказа
ть, что была счастлива, ибо всякая женщина, безразличная к моим проискам, и
всякий нечувствительный к ним мужчина одним разом похищали радость все
х побед; случалось и так, что мелкие интриги, как я ни береглась, сводили на
нет мои старания. И я порядком устала от такой жизни, когда мой отец, испол
нив посольские обязанности во Франции, забрал меня домой и отвез в преле
стный сельский дом, где вместо пышности и блеска были только уют и нега. Я
жила там совершенной отшельницей. Поначалу время еле тянулось, я изнывал
а от праздности, хандрила из-за того только, что не знала, к чему себя опред
елить. Но когда я чуть обжилась, то почувствовала такой душевный покой и о
трешенность от треволнений двора, что сама пристала к здешнему мирному о
биходу. Я занялась вышиванием, ухаживала за цветниками, полной мерой вку
шала невинные сельские радости, и пусть они не сулят особых восторгов, но
они проливают в душу умиротворение, а это поистине драгоценный дар отзыв
чивой натуре. Я порешила остаться здесь до конца своих дней Ц да минет ме
ня соблазн покинуть это сладостное уединение и вновь ввергнуться в круг
оворот бурных страстей. Таким было мое расположение духа, когда в миле от
дома отец встретил старшего сына графа Нортумберленда милорда Перси, ко
торый там лисовал и заблудился; милорд завернул к нам, согласившись отоб
едать, и до такой степени увлекся мною, что прогостил три дня. Искушенная в
сердечных делах, я тотчас угадала, что произвела на него впечатление, одн
ако в ту пору я была настолько чужда честолюбия, что даже возможность ста
ть графиней не смутила меня, равно как, мнилось мне, никакие иные посулы не
вынудят меня переменить мой образ жизни. Не в силах совладать с влечение
м и превозмочь разлуку, молодой цветущий лорд нагрянул уже через неделю
и, истощая свои таланты, пытался склонить меня к взаимности. Он обходился
со мной с той ласковостью и уважением, какие всякой женщине свидетельств
уют об истинной любви, и часто повторял, что будет счастлив прилежностью
и вниманием привязать меня к себе, притом что мой отец, он был уверен, с рад
остью примет любое его предложение, но если его счастье хотя бы в малейше
й степени будет мне неугодно, он примет самую горькую муку, навеки разлуч
ившись со мной. Такое поведение заключало в себе столько благородства и
великодушия, что мало-помалу пробудило во мне чувство, которое не берусь
обрисовать и даже название ему не подыщу, только оно не имело ничего обще
го с прежней страстью, ибо безрассудства и тревожные ночи ему не сопутст
вовали, но все мои невинные благодеяния милорду были в моих глазах заслу
женным воздаянием его искренности и любви, благодарной потребностью, не
жели каким иным побуждением. Когда я вернулась в Англию, отец не однажды з
аводил разговор о высокородной молодежи, и добрая слава милорда внушила
мне мысль, что, доведись мне сделаться его женой, моим приятным жребием бу
дет выслушивать одобрение умнейшими людьми всех его поступков; теперь о
тпадали последние сомнения, и мне единственно было жаль покинуть мой тих
ий уголок и снова ввериться обществу, однако его неустанная заботливост
ь и смирение устранили и это препятствие, и я предоставила ему самому реш
ать, когда сообщить новость моему отцу, чьим согласием он вскоре и заручи
лся, ибо таким сватовством не принято гнушаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42