Дело оставалось за тем, ч
тобы склонить графа Нортумберленда уступить страстному желанию сына; с
этой целью милорд немедля отправился в Лондон, как о великой милости про
ся меня приехать с отцом, которого через неделю призывали туда дела. Я не п
осмела отказать, и сразу по нашем приезде он появился у нас, пылая восторг
ом и спеша объявить, что его отец, дорожащий счастьем сына, милостиво пред
оставил ему полную свободу поступать, как ему пожелается, и, стало быть, ни
каких помех для него более не существует. Было начало зимы, свадьбу назна
чили на конец марта; после сговора он мог посещать меня сколь угодно част
о, и наши свидания были чисты и радостны. Его привязанность ко мне была так
сильна, что он всеми способами старался не выпускать меня из виду; как-то
утром он сказал, что отец велел сопутствовать ему вечером во дворец, а пос
ему он умоляет меня увидеться с ним там. Я уже привыкла его слушаться, и уд
овлетворить его желание мне не составило труда. Двумя днями позже меня п
оразили его грустный вид к переменившееся обращение, чему я не видела ни
каких причин; настойчивыми расспросами я вытянула из него, что, по непоня
тным мотивам, кардинал Вулси категорически велел ему выбросить меня из г
оловы; когда же он возразил, что его отец не имеет ничего против нашего сою
за, то кардинал надменно обещал высказать самому отцу убедительные прич
ины, по которым эта блажь чревата бедой, и отец-де с ним непременно соглас
ится. Он оборвал разговор, не дав милорду ответить. Я терялась в догадках,
какой расчет кардиналу расстраивать наш брак, но еще более меня поразило
то, что мой отец стал холоднее относиться к милорду Перси; милорд тоже это
почувствовал, и мы решительно не могли понять, что происходит вокруг нас.
Отец же вскоре и покончил с неизвестностью, вызвав меня к себе в кабинет и
посвятив в тайну, столь же нежелательную, сколь и нечаянную. Молодость и к
расота, начал он, обладают удивительным действием, и было бы безумием отк
азываться от привилегий, какие они по случаю могут нам доставить: потом и
спохватишься, да будет поздно. Я озадаченно внимала такому началу; замет
ив мою растерянность, он попросил меня сесть и проникнуться чрезвычайно
й важностью того, что он скажет; у меня достанет ума, надеялся он, ради собс
твенного благополучия прислушаться к его благоразумным советам. И напр
ямик спросил: лестно ли было бы мне сделаться королевой? Я с полной откров
енностью отвечала: нет, даже вселенской королевой я не захочу снова жить
в свете, а мой любимый будет счастлив возвысить меня, как мне и не чаялось.
Эта речь пришлась отцу не по вкусу; нахмурившись, он назвал меня романтич
еской дурой и, в обмен на послушание, обещал-таки сделать меня королевой,
ибо в прошлый раз во дворце, сказал ему кардинал, я попалась на глаза корол
ю и понравилась ему; король будто бы намерен развестись с женой и взять ме
ня на ее место, а до этого он хочет почаще видеть меня и потому велел карди
налу найти способ сделать меня фрейлиной нынешней королевы. Невозможно
передать, в какое изумление повергла меня эта новость, и если минуту наза
д, когда такая возможность казалась недостижимой, я совершенно искренне
заверяла, что у меня нет желания быть вознесенной столь высоко, то сейчас
цель приблизилась, и, признаюсь, мое сердце затрепетало, и видение царско
го престола ослепило меня. Воображение рисовало мне великолепие, власть
и величие державного состояния, и от потерянности я не знала, что сказать,
и безмолвствовала, словно утратив дар речи. Отец догадался, что происход
ит в моей душе, и стал приводить новые доводы в пользу покорности его воле
; наконец я пробудилась от золотого сна и умильнейшими словами заклинала
его не побуждать меня обойтись непорядочно с человеком, который, будь ег
о власть, сделал бы меня владычицей мира и в чьей, однако, власти удовлетво
рить все мои желания. Отец оставался глух к моим словам и только велел быт
ь готовой на следующей неделе представиться ко двору; велел проявить раз
умность и не жертвовать интересами всего семейства ради смехотворных п
онятий о чести, а главное, никому не сказывать о нашем разговоре. Засим он
оставил меня разбираться в моих мыслях, и наедине я задумалась над тем, ка
к мало у него ласковости ко мне, чье счастье его ничуть не заботит: я была д
ля него как бы лестницей, воспользовавшись которой он рассчитывал дости
чь вершины своих честолюбивых замыслов; а вспомнив, сколько ласки я знал
а от него ребенком, я теперь видела тому лишь две причины: либо я его забав
ляла, либо ему льстила моя миловидность. Но долго занимать голову постор
онними мыслями я уже не могла: все мысли были о короне и моей помолвке с ло
рдом Перси, и когда он пришел, я, нарушив отцовский наказ, не сдержалась и в
се рассказала, умолчав лишь о том, что в первую минуту королевский посул п
роизвел в моей душе смятение. Я готовилась к тому, что моя новость причини
т ему жесточайшую боль, но он не обнаружил сильных чувств, разве что побле
днел, и, взяв меня за руку, с ласковым видом сказал: Ц Если звание королевы
сделает вас счастливой, а это счастье теперь в ваших руках, то ни за какие
блага я не стану вам помехой, чего бы мне это ни стоило. Ц Поразительное в
еличие его души подействовало на меня неожиданным образом: моя любовь к
нему не только не разгорелась с новой силой, но почти угасла, и я поймала с
ебя на мысли, что все не так уж серьезно между нами, если он может обойтись
без меня. Я убеждена, что, отказываясь Ц даже из благороднейших побужден
ий Ц от своих прав на женщину, однажды ею подтвержденных, мужчина этим от
речением оскорбляет женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42